Маргит Сандему - Ненасытность

Марит остановилась.

— Но… но я тоже думала об этом весь день! — сказала она. — Только по отношению к себе.

Малин взяла ее под руку.

— Тогда, я думаю, мы поймем друг друга.

Войдя в прихожую, Марит онемела. Это родной дом Кристоффера? Как здесь все было красиво, как солидно!

На нее снова нахлынули воспоминания, заныл шов на животе.

— Сначала мы выпьем по чашечке кофе, а потом я покажу вам ваш новый дом, — сказала Малин. — Это маленькая вилла Нильса, ты знаешь, Кристоффер.

— Конечно, — ответил он.

— Мы привезли немного мебели с Липовой аллеи, так что для начала у вас кое-что имеется. Потом вы сами купите что-нибудь новое. Кстати, мы поставили туда нашу старую двуспальную кровать, считая, что она подойдет вам. Она не слишком широкая, но ведь новобрачным теснота не помеха.

Марит показалось, что у Кристоффера вырвался еле слышный стон.

А его мать продолжала:

— У этой кровати есть свои традиции! Мы с Пером были очень счастливы, когда спали на ней.

— Да, и ты родился на ней, Кристоффер, — с улыбкой добавил Пер.

— Возможно, и ваш ребенок родится на ней, — пробормотала Малин, отправляясь на кухню, чтобы приготовить кофе.

Пер стал показывать им дом. Кристоффер и Марит не осмеливались смотреть друг на друга. Будучи чувствительной в отношении всего, что касалось его, она поняла, что ему теперь не по себе. И у нее сердце сжималось при мысли об этом.

Это из-за разговора об узкой супружеской кровати!

«Господи, — молилась она. — Помоги мне! Пусть он хоть немного полюбит меня! Пусть на его лице не будет выражения такой муки. Меня так это пугает!»

— Да, это ваш новый дом, — сказала Малин, открывая дверь «маленькой виллы Нильса». Сам Нильс давно уже умер, а его наследники, жившие в Кристиании, сдавали дом в аренду. Теперь он был свободен, и родители Кристоффера сняли его для сына и невестки.

Они стали осматривать внутреннее устройство дома. Кристоффер узнавал мебель и домашнюю утварь, собранную отовсюду. С ними были связаны его детские воспоминания, для Марит же все это было в новинку. Но, судя по ее широко раскрытым глазам и вздохам, все это приводило ее в восторг.

Вилла была небольшой. И диван его родители еще не перевезли туда. Кристоффер с нарастающей паникой осознавал, что ему придется делить с Марит постель уже в первую ночь. Ведь не мог же он устроиться на полу, это было бы демонстративным протестом.

Когда Марит поднялась на верхний этаж, Малин воспользовалась случаем и тихо сказала сыну:

— Красивая девушка, Кристоффер! Совершенно очаровательная! Пер тоже так считает. Но мы не ожидали от тебя такого выбора. Я думала, что она из высшего круга. Марит явно к этому кругу не принадлежит. И слава Богу, должна я сказать тебе, с такой, как она, гораздо легче иметь дело. Но я все-таки не понимаю…

— Тише, я потом все тебе объясню. Могу сказать только, что та девушка из высшего класса совершенно не подходила мне, К счастью, я вовремя понял это.

Малин кивнула.

— Я рада за тебя. Бенедикте тоже тепло отзывалась о Марит.

— Бенедикте спасла ей жизнь. Однажды. Но сначала я спас ей жизнь. Потом уже Бенедикте. И наконец, когда дело приняло серьезный оборот, ее спас Марко. Трижды Марит была при смерти. Трижды ее спасали представители рода Людей Льда. Похоже, за всем этим что-то кроется.

Пропуская мимо ушей все его остальные слова, Малин думала только об одном: о Марко.

— Это был Марко? — спросила она.

— Да, и он сказал Марит, что она нужна Людям Льда.

Тут они услышали ее шаги на узенькой чердачной лестнице и принялись говорить о другом. Но у Малин в глазах была озабоченность, и молодожены это заметили.

В восемь вечера они были уже в Липовой аллее, и Марит была представлена остальным членам семьи.

Добрый, уравновешенный, высокий мужчина лет пятидесяти: Хеннинг Линд из рода Людей Льда — он сразу же понравился ей, и в этом не было ничего удивительного. Не дружить с Хеннингом было просто невозможно. К тому же он был отцом Бенедикте. Но Марит трудно было еще усвоить порядок родственных связей. Его жена, Агнета, дочь священника, была такой сердечной женщиной! Бенедикте и Андре она уже знала и была рада снова увидеть их.

У Сандера Бринка рука по-прежнему была перевязана. Кристоффер обещал осмотреть его после ужина. Марит сразу заметила присущий Сандеру шарм, но в ее глазах Кристоффер был в тысячу раз привлекательнее.

Впрочем, это дело вкуса. Глаза влюбленных не всегда видят вещи такими, как они есть.