Маргит Сандему - Ненасытность

Кристоффер взял ее и свой багаж. Она же понесла в руках легкую сумочку. Но даже с этим у нее вышла путаница, она не могла решить, в какой руке ее нести, и в конце концов уронила.

Марит страшно нервничала, в горле у нее стоял клубок. Руки ее дрожали, когда она стояла позади Кристоффер а в ожидании, что поезд вот-вот остановится.

Печаль разрывала ее на части: о, если бы она была красивой и уверенной в себе молодой светской дамой! А не Марит из Свельтена, с которой обращались хуже, чем с паршивой собакой! Если бы все не было настолько безнадежно.

Поезд качнулся и остановился. Марит ухватилась за рукав Кристоффера и тем самым избежала позора падения. Он обернулся к ней и улыбнулся. В испуге она так и не поняла, означала ли его улыбка дружеское понимание или презрение и раздражение.

Но последнее было не свойственно Кристофферу. Ощущение того, что ей не место рядом с ним, становилось в ней все сильнее и сильнее.

Все вокруг было засыпано снегом, но воздух здесь был мягче, чем в Лиллехаммере.

И вдруг она увидела… знакомое лицо! У Марит вырвался вздох облегчения. Это была та самая приветливая женщина, которая приходила к ней и вылечила ее своими горячими руками! Кристоффер назвал ее Бенедикте.

И еще маленький мальчик. Она знала, что это сын Бенедикте. Кристоффер рассказал ей историю Сандера и Бенедикте. И теперь эта солидная женщина стала ей ближе, человечнее, она не казалась ей уже такой знатной и надменной, как раньше.

— Добро пожаловать, — сказала Бенедикте, сердечно обнимая ее. — Мы с Андре решили встретить вас, чтобы ты не чувствовала себя здесь чужой!

И все сразу стало на свои места, благодаря присутствию Бенедикте. Они сели в карету и поехали мимо больших, богатых вилл.

— Это Аскер, — пояснил Кристоффер.

Они ехали довольно долго, и Андре всю дорогу рассказывал о той компании, которая вот-вот должна была собраться в Липовой аллее.

— Вон там, наверху, располагался Гростенсхольм, — сказал Кристоффер. — Я рассказывал тебе о нем.

Марит кивнула. Да, она уже слышала о старинном поместье, которое призраки превратили в свою крепость.

— А это церковь. Почти все наши предки покоятся на церковном кладбище. Одно время кладбище это хотели сравнять с землей, но моей матери Малин удалось предотвратить это. А заодно она познакомилась с моим отцом, — добавил он с улыбкой.

— А вон там, у озера… — показала Бенедикте. — Видишь старый, полуразвалившийся дом, стоящий между двумя роскошными виллами? Это Элистранд, когда-то он принадлежал нашему роду. Вот мы и подъехали к дому родителей Кристоффера. Отдыхайте и приходите к нам в восемь вечера! Мы вместе отпразднуем ваш приезд!

Кристоффер и Марит вышли, а карета поехала дальше, и они стояли некоторое время у ворот благоустроенной виллы. К ним подбежала собака.

— Ну, ну, Туфе, иди ко мне! Это же я! А это Марит! Теперь она будет жить с нами.

Собака обнюхала Марит, которая всегда находила с животными общий язык. «По крайней мере, один друг у меня здесь есть», — подумала она.

О, у нее было здесь много друзей: Кристоффер, Бенедикте и…

На ступенях дома стояли родители Кристоффера. Сердце Марит бешено застучало.

— Это ваша невестка Марит, — представил ее Кристоффер.

В его голосе ей послышалась некоторая напряженность. Он тоже нервничал.

Дама спустилась со ступеней и протянула ей руку.

— Добро пожаловать! — сказала она.

Марит поклонилась. Это так растрогало мать Кристоффера, что она тут же обняла Марит.

Мать Кристоффера была почти совершенно седой, но очень моложавой шестидесятилетней женщиной. Плотного сложения, с добрыми глазами (как у Кристоффера!), очень приятной наружности. Она сразу же понравилась Марит. Его отец, Пер Вольден, был на вид более строгим, более корректным — должностное лицо, знающее себе цену. Его вид немного напугал ее, но он приветливо улыбнулся ей и сказал, что Кристофферу повезло, раз он нашел себе такую жену.

Душа Марит впитала его слова, словно сухая губка воду: ей требовались в данный момент комплименты.

И тут она впервые обратила внимание на то, каким высоким и длинноногим был Кристоффер. Его отец тоже был не маленьким, но Кристоффер был на голову выше его. И он был таким стройным, ее Кристоффер!

Ее Кристоффер? Как она могла такое подумать? Она покраснела от собственных мыслей.

— Входите же, — сказала Малин. — Уфф, как я нервничаю, вдруг тебе не понравится наш дом!

— Малин весь день сегодня не находит себе места, — сообщил им Пер Вольден. — Она так боялась, что мы тебе не понравимся.