Маргит Сандему - Скандал

Что такие способности – не игрушка. Не знаю, вам решать.

Я только хочу, чтобы он сегодня был доволен. Он так старался и заслуживает маленького поощрения.

Она услышала, как раздался дьявольский смех. Или показалось?

Похоже на смех Суль? Самой непредсказуемой и охочей до розыгрышей из всех «меченых» рода Людей Льда?

Да нет, наверное, померещилось.

Но Кристер был вознагражден за свою рыцарственность и усердие.

Именно в тот момент, когда они собрались уходить, церемониймейстер, лейтенант кавалерии, взял его за руку и крикнул обществу, отдыхавшему в перерыве между танцами:

– Дорогие друзья! Давайте произнесем здравицу за этого молодого человека, так рыцарственно спасшего несчастную крошку Магдалену Бакман от жестокого рока! С самого начала он стремился, чтобы униженные возродились к достойной жизни, а подлецов настигло справедливое возмездие. Трижды три раза «ура!» за Кристера Томассона!

И все долго кричали «ура!» и хлопали в ладоши, потому что всегда приятно, когда гордыня получает по заслугам.

Кристер так разволновался и так проникся ко всем внезапной любовью, что поднял руки и воскликнул:

– Спасибо! Сердечное спасибо, друзья мои! Ах, я так вас люблю! Я хотел бы видеть вас как можно больше!

Ш-ш, прошелестело в толпе. Ш-ш, ш-ш, – по всему шатру.

Все озадаченно уставились друг на друга. Что это за звук?

Вдруг вскрикнула дама.

Чей-то смех превратился в вопль ужаса.

Один за другим люди обнаруживали сначала соседа, а потом и себя самого стоящими в куче свалившейся на пол одежды.

Тихий звук был звуком расползавшихся швов.

Все покровы упали, и каждый из присутствующих стоял голым, лишившись спасительной одежды.

– О Боже, – прошептала Тула, схватила за руку своего злополучного сына и побежала. – Пойдемте, мама, папа, идемте отсюда живо!

Четверка беглецов покидала шатер под тихий треск корсетных крючков и застежек, сопровождавшийся пронзительными воплями их тучных обладательниц.

Никто из наших героев не лишился одежд.

Пока они убегали и разыскивали свой экипаж, они слышали за спиной крики – душераздирающие крики ужаса и стыда, когда обнажились все телесные недостатки.

А потом начался дикий переполох: все пытались схватить куски своих туалетов и закутаться в них.

– Что случилось? – недоумевающе спросил дедушка Эрланд, пока Тула вовсю нахлестывала лошадей, удирая со злосчастного места.

– Это Кристер, – горько сказала она. – Наши предки пообещали, что исполнят его первое желание. А он пожелал видеть этих людей как можно дольше. Но неправильно выразился и заявил «как можно больше». О Господи!

Вдруг Тулу разобрал смех. Сначала невинное хихиканье, перешедшее потом в настоящий приступ хохота, так что пришлось отдать вожжи.

– Надеюсь, что никто нас не заметил, – сказала Гунилла. – Ни того, что мы остались одетыми, ни того, что мы исчезли.

– Нет, все были заняты собой или соседом, – ввернула Тула между двумя приступами смеха. – А видели церемониймейстера? Чопорного лейтенанта. Такой маленький…

– Тула! – строго сказала ее мать. И вдруг все прыснули со смеху.

За исключением Кристера. Он был раздавлен. Нем всю дорогу до дому.

Когда они вылезли из повозки возле своего маленького домика, Тула обхватила его за шею и дружелюбно сказала:

– Не грусти, мой мальчик! Я всего лишь хотела, чтобы духи помогли тебе. Никто не мог предположить, каким окажется твое первое желание.

Но он в тот вечер не проронил ни слова. Зато на следующее утро сам пришел к Туле.

– Мама, – сказал он упавшим голосом. – Я был глуп.

Теперь я понимаю, что играл с огнем. Никогда даже в самых буйных фантазиях я не мог вообразить, какие силы таятся в «меченых» рода Людей Льда!

А еще я понял, что другие всегда поступали так, как ты вчера: притворялись, будто я творил чудеса.

Та роза… Я не хотел видеть очевидного: что слуга господина Молина подменил ее. И все жалкие чудеса, которые я верил, что совершал раньше, так же легко объяснимы.

Люди манипулировали мной и моей наивностью. Горько признавать, но я никакой не «меченый». И не хочу больше им быть.

– Да, мой мальчик, – ласково сказала Тула. – Потому что теперь ты встретил куда большее чудо: любовь.

– Ага, ты поняла, – кисло заявил Кристер. – А ты растоптала ее, когда завела разговор об этих трусах!

– Да, я потом поняла, что была немного бестактна. Прости меня! Нет, ты не «меченый», иначе зачем бы Хейке оставаться у Анны-Марии? На сей раз проклятие падет на ее ребенка. А что означает это проклятие, я знаю, как никто.