Маргит Сандему - Тайна

То, что она стала старой, что жизнь прошла. Наконец, она должна увидеть то, что видели все: что она уже больше не прелестная желанная невеста.

Но как она на это отреагирует?

Элизабет очень хорошо знала старый рецепт: с несчастной любовью можно совладать, только заменив ее новой любовью.

Но как быть в случае с Карин?.. С одной стороны, она уже старовата для любви. А, с другой, она навсегда погружена в мир своих грез.

— Паладин из рода Людей Льда? — произнесла Карин, пока Элизабет поправляла ее подушку. — Звучит очень именито! Ты не из аристократического рода?

— Когда-то мы были такими, — улыбнулась Элизабет. — Но это было много лет тому назад! Но у аристократов дела пошли вниз как с точки зрения положения в обществе, так и в смысле денег.

— Да, ты права, — сказала Карин с облегчением и удовлетворением. Иметь в услужении аристократку было бы, наверно, обременительно, она, добрая госпожа Карин, сама хотела быть самой высокой по происхождению. — А откуда происходит твой род? Фамилия Паладин ведь вряд ли норвежская.

— Да, она не норвежская. Мои предки из Шварцбурга, наш род пошел от герцога. Позже мы получили графский титул. А затем один из моих предков оказался в Дании, где он женился на женщине из рода Людей Льда. Здесь в Норвегии у нас нет титулов. Ну а сейчас вы можете спокойно спать, госпожа Карин, я же буду прислушиваться, пришел ли кто-нибудь.

Карин вновь легла спать, озадаченная мыслью о том, что ей прислуживает наследница герцога.

Но на следующий день она об этом забыла, выбирая, какую юбку надеть — розовую или голубую.

У Элизабет и Карин сложились хорошие отношения. По правде говоря, Элизабет было довольно скучно проводить дни за игрой, разговорами и уходом за кожей. Ее постоянно преследовала мысль: как помочь этому бедному созданию, не причинив ей еще большей боли?

Элизабет очень хотела ей помочь.

Каким-то образом ей удалось внушить Карин, что сегодня вечером абсолютно не стоит ждать жениха. Пациентка успокоилась, даже повеселела и вовремя пошла спать, так что Элизабет могла удалиться.

Из окна был виден дом Вемунда на опушке леса. Однако Лекенеса не было видно, так как в этом месте река делала поворот. Днем Элизабет уже обследовала окрестности, выполняя поручение Карин. Пройдя несколько улиц, она ужаснулась. Улица, на которой они жили, была относительно красивой с небольшими, хорошо сохранившимися домами. Но сразу за углом начинались такие ужасающие трущобы, какие Элизабет никогда не видела. Дома, построенные из отбросов и ненужного хлама: деревянные ставни, ржавые куски железа, колья, тряпье и Бог весть что еще. В ее глазах затаилась молчаливая агрессивность, и она постаралась исполнить как можно быстрее поручение.

Потрясенная, она дала себе клятву никогда не селиться в городе. Ей так захотелось вернуться домой в чудный, утопающий в зелени Элистранд!

Надо только побыстрее забрать с собой будущего мужа.

«Если я его еще захочу. Я хотела бы иметь хоть небольшую возможность выбора! Возможность сказать „нет“. Тогда все на меня разозлятся. Молодой девушке не пристало закатывать скандалы и ставить под сомнение оценку взрослых».

Элизабет одела самые красивые наряды, чтобы Вемунд не краснел из-за нее перед своим братом. С глубокой самоиронией она улыбнулась своему собственному отражению в зеркале, перед которым она долго простояла, не менее самозабвенно и поглощенно, чем бедная госпожа Карин.

Ей на смену пришла госпожа Окерстрем. В то время Карин уже лежала в постели.

— Надеюсь, что она будет вести себя спокойно, — сказала госпожа Окерстрем голосом, который звучал, как плохо заточенная пила.

— Мне кажется, что она всегда спокойна, — ответила Элизабет. — Лишь бы она занималась своим.

Молчание госпожи Окерстрем выдавало глубокое недоверие к больной.

— Я скоро вернусь, — сказала Элизабет и поторопилась удалиться.

Быстро поднимаясь в гору, она думала о том, насколько приятна ей стала пациентка. Было ли это лишь состраданием, или она чувствовала некое родство с разумом, который был скрыт за завесой самообмана?

Или же Карин действительно была такой пустой, такой поверхностной и эгоистичной?

Элизабет так не считала. Но достоверно узнать что-либо было невозможно. Ей необходимо узнать о Карин больше, особенно о том, какой она была до того, как ее постигла беда.

Но единственный, кто хоть что-либо об этом знал, Вемунд, разумеется, вообще не хотел на эту тему разговаривать.