Маргит Сандему - Тайна

Собственно говоря, Элизабет не могла уразуметь, что Карин действительно нездорова. Не от мира сего, да, но она была женщиной своего времени. Постоянно занятая своим внешним видом и ничем другим. Кокетливая, жеманная и стремящаяся молодо выглядеть — но это ведь было обычно для аристократов в восемнадцатом веке. В моде была французская легкомысленность, и не вызывало особого раздражения то, что Карин излишне подчеркивала свою моложавость. Она была привлекательной, милой женщиной, приятнее многих других, которые вели себя гораздо глупее.

Лишь после того как пациентка ушла спать, Элизабет поняла, что тут на самом деле что-то не то.

Казалось, над Карин, лежавшей в красивой кровати между шелковыми и кружевными простынями, витало что-то бесконечно коварное и гибельное.

— Он не пришел, — прошептала она. — Я не понимаю. Он же обещал придти! А я так прихорашивалась. Сегодня вечером я была особенно красива, не так ли?

— Конечно. Он наверняка придет завтра, — утешала ее Элизабет, чувствуя, что мысли больной вряд ли могли простираться дальше, чем до завтрашнего дня.

Казалось, на мгновение в ее глазах отразилась реальная действительность, но потом они опять «вспыхнули».

— Думаешь, он придет? Знаешь что, ему могли помешать обстоятельства. В это время года не так просто найти ландыши. А он обещал мне их принести. Тебе не кажется, что ландыши больше всего подходят для букета невесты? Такие прелестные, символизирующие невинность.

— Да, они, безусловно, подходят, — несколько смущенно ответила Элизабет. — Но вы мне не рассказали, кого вы ждете, госпожа Карин.

— Разве не рассказала? И ты ничего не знаешь? И тебе никто не рассказал такую важную вещь? Своего жениха, естественно! Если бы ты знала, какой он красивый! Через несколько дней у нас свадьба.

— Понятно.

Теперь она начала понимать трагедию. Жених — который умер? Сердце Карин не могло это воспринять, а ее рассудок еще меньше.

«Боль, большая, чем ее кто-нибудь мог бы вынести…»

Ингрид была права. Именно здесь существовала эта боль! «Неизвестный момент», как она это назвала. Да, она не могла предугадать что-нибудь о Карин Ульриксбю.

Невыносимая боль. А Карин не хотела понять, что его уже нет. День за днем она упорно ждала, красиво наряжалась, как могла сохраняла молодость и красоту. Вечер за вечером ее обманывали.

Она по-прежнему ждала своего жениха, который уже никогда не придет. Который лежал, навеки схороненный под землей…

Именно для него она прихорашивалась.

Элизабет пожелала госпоже Карин спокойной ночи и попросила позвать ее, если она чего-либо пожелает. Элизабет тут же придет.

Когда она сама легла в чужом доме в чужую постель, то задумалась.

Несчастье постигло Карин из-за Вемунда…

Значит, она вряд ли могла быть больной в течение многих лет. Что же мог сделать Вемунд? Первая приходящая в голову мысль: убил ее жениха?

«Неумышленно», — сказал как-то Вемунд. Да, конечно. Но столь глубокое отвращение Карин к фамилии Тарк может быть объяснено именно этим обстоятельством.

Ее разум восстановить было невозможно, но она могла помнить. Помнить, что ее жениха больше не было, и что именно Тарк убил его, убил ее счастье.

Это было логичным объяснением.

Чувствительная, уже в годах женщина отреагировала так сильно, что она оказалась в мире фантазий.

Элизабет никогда бы так не поступила. На многих других женщин выпали подобные испытания. Но Карин Ульриксбю была хрупким существом. Ждала жениха много лет. Но как только он появился… она его лишилась.

Вемунд проявил к ней большую заботу. Карин Ульриксбю не была создана для жизни в неуютных психиатрических лечебницах, или сумасшедших домах, как их грубо называли.

Его совесть должна была быть черной, как ночь.

Однако хорошо, что она, будучи родственницей, не знала его фамилии! Она могла знать о существовании Тарка, которого зовут Вемунд — это имя не было распространенным! Но и этому было свое объяснение.

— Элизабет! — раздался крик сверху. Она натянула на себя халат и поторопилась наверх.

— Ты закрываешь свою дверь на засов? Ты услышишь, если он постучится в дверь? Да, знаешь, он ведь мог попасть в руки разбойникам с большой дороги, или сломалось колесо повозки. Существует много объяснений.

— Я сплю очень чутко, госпожа Карин.

Она успокоилась.

— Я так рада, что ты пришла, Элизабет. Ты так добра.

— Мы с Вами сойдемся, госпожа Карин, — сказала она, поправляя на ней одеяло. Было тяжело на сердце из-за этой женщины, которая начала уже стареть: на лице появились морщины, тело уже не было таким, как раньше. Однажды она это поймет.