Маргит Сандему - Зубы дракона

«Это же только корень, — внушал он себе. — Корень, похожий на человеческое существо. Ты же не думаешь, что он живой, а, Сёльве?»

Он неуверенно улыбнулся. Его рука стремительно сомкнулась на стволе мандрагоры.

А что он, собственно говоря, ждал?

Так или иначе, ничего не случилось. Только его ладонь как бы сжалась, так ему было неприятно это прикосновение.

Держа корень цветка-виселицы на вытянутой руке, он снова зашел в гостиную. В его элегантную гостиную, которая как бы была испачкана чем-то посторонним. Тем, что лежало на столе.

Сёльве посмотрел на мандрагору. С ненавистью, но и с уважением, которое он против своей воли испытывал к ней.

«Бросить ее в огонь? — подумал он. — Вряд ли она будет гореть. Закопать в землю? С мандрагорой так уже делали, но она вновь вернулась к владельцу». Сёльве не хотел рисковать.

«Дунай?..»

Дунай впадал прямо в Черное море. В те края Сёльве уж никак не собирался, так что в воду корень можно было бросать смело.

Да, это самое лучшее решение. Так он навсегда избавится от мандрагоры!

Не замечая, что он делает, Сёльве вновь подошел к столу и стал разглядывать спящего подменыша.

Нет, он никогда не сможет привыкнуть к этим чертам лица! Такие нечеловеческие, такие гротескные!

Стоит только избавиться от мандрагоры, и Сёльве сможет заняться вот этим!

«Как несправедливо, — подумал он. — Никогда еще в истории рода Людей Льда у проклятого не рождался проклятый ребенок! Почему это должно было случиться именно со мной?

Он вздрогнул и неуверенно зашевелил пальцами, державшими мандрагору. Сёльве готов был поклясться, что он что-то почувствовал.

Мандрагора выскользнула из его руки и упала в скромную колыбель младенца. Сёльве сразу же потянулся за ней, но тут же быстро отдернул руку. Корень мгновенно подобрался, как готовый к укусу скорпион, а когда рука исчезла, вновь растянулся во всю длину.

— Это еще что за чертовщина, — в испуге прошептал Сёльве побелевшими губами.

С минуту он стоял неподвижно, таращась на оживший корень. Мандрагора лежала совершенно спокойно, как будто ее кто-то просто подложил в сверток.

— Мне показалось, — пробормотал Сёльве. — Или я просто неловко схватился за конец мандрагоры и сам все это устроил. Конечно же, дело именно в этом!

Собравшись с мужеством, он опять решительно схватил мандрагору, чтобы вытащить ее из свертка.

Закричав от боли, Сёльве отдернул руку. На ладони проступили рубцы от ожога. Корень оказался горячим, да просто докрасна раскаленным.

Сёльве стиснул зубы. Со стоном выдохнув воздух, он оглянулся в поисках кочерги, с помощью которой смог бы вытащить мандрагору наружу.

Но потом его охватил испуг. Ему стало казаться, что мандрагора выскочит и набросится на него, как разъяренный зверь.

— Ну и лежи там! — сказал он неуверенно. — Можешь сжечь младенца до смерти! Так будет даже лучше.

В изнеможении Сёльве опустился на стул. Тут он заметил, что ожог на его ладони как бы рассосался, а боль почти исчезла. Значит, это была иллюзия? Его опять провели!

И он позволил провести себя?

Он не стал снова подходить к мандрагоре. Сгорбившись на стуле, Сёльве спрятал лицо в ладонях.

Он, конечно, не молился. Просто сидел. Разбитый, сломленный, бессильный.

«Я попался в ловушку и не знаю, как из нее выбраться», — подумал он, испытывая острую жалость к себе и не понимая, что сам уготовил себе эту ловушку.

Он не мог ничего сделать с ребенком. Мандрагора сразу же вмешалась бы, теперь он понимал это отчетливо. И корень мог постоять за себя.

Ему не удастся избавиться от ребенка и другими способами, побудив кого-то еще заняться им. Сёльве сохранял достаточно здравого смысла, чтобы понять это.

Что же ему теперь делать?

Сёльве поднял голову.

Конечно! Та служанка, которую он уволил несколько месяцев назад, потому что она стала слишком старой, да и не слышала ничего!

Она же всегда была глухой, а значит — и немой!

Эта женщина вполне могла бы взять на себя уход за чертенком.

Замечательная идея. Она не будет болтать о ребенке.

Он сам не сможет больше жить в этом доме. Ему придется съехать на другую квартиру, в другую часть города. Уволить всех нынешних слуг и не принимать больше никого в этом доме. Только старуха будет жить здесь и ухаживать за ребенком.

Больше никого никогда не приглашать к себе.

Сердце Сёльве разрывалось от этой мысли. Его дом имел прекрасную репутацию — благодаря частым балам, элегантности и благородству.