Мара Полынь - Словоплёт

— Просыпается, — согласился Шанаран. — Но, во-первых, так будет проще привлечь его внимание, а во-вторых, мы с твоим дядей тоже предпочитаем ворожить когда не светит солнце.

— Разбиваем лагерь, — повернулась она к капитану Танарину. Верный Роэль отказался пропустить «всё самое интересное», как он выразился, и оставил в Хакаре вместо себя Рейса. Оставляя крепость воеводы без капитана гвардии и забирая с собой обоих колдунов Сантинали понимала, что соблазн захватить ставку воеводы у некоторых её местных недоброжелателей может оказаться слишком велик. Оставалось надеяться на их благоразумность и — рассчитывать на силу и опыт оставшегося под командованием Рейса гарнизона.

Внешне подготовока сводилась к тому, что когда солнце спустилось к горизонту, Шанаран вынес подушку к самому краю порчи, бросил её на землю и уселся сверху забавно скрестив ноги. Князь Карлай воспользовался более традиционным походным раскладным стулом и устроился рядом. Со стороны было непонятно: то ли они действительно ждали пока сядет солнце, то ли просто любовались мёртвым пейзажем. И только Сантинали знала наверняка: колдовство уже началось. Холод подземелий волнами обдавал её, и тихие шёпотки на грани слышимости будоражили, заставляя всё время настороженно оглядываться. Сколько жути в происходящем было от Шанарана, а сколько — от пробуждающейся порчи, было непонятно, но в любом случае то, что Сантинали чувствовала днём, теперь казалось лёгким сквозняком, не заслуживающим внимания.

Стемнело, и в свете лун люди, наконец, смогли увидеть тени: чёрные куски тьмы неторопливо собирались со всей пустоши к границе. Они толпились возле Шанарана, поблёскивали в его сторону своими жуткими красными глазами и словно о чём-то шептались, но переступить невидимую черту, отделявшую прах от ещё живой травы, не могли. Колдун же словно и не замечал такого внимания к себе: сидел на своей подушке и только время от времени подёргивал кистями рук, словно хотел почесаться, но в последний момент сдерживался и не позволял себе этого сделать.

Прошел час, другой, настала глухая ночь. Потеряв интерес к происходящему люди отправились спать оставив бодрствовать только часовых. И только Шанасаннан сидел на вершине кургана и зорко следил за происходящим внизу. Сантинали тоже попыталась заснуть, но это было невозможно: когда тени по углам шепчутся, кто-то невидимый пристально следит за тобой, и его тяжёлый взгляд не сулит ничего доброго, а от могильного сырого холода не укрыться даже под двумя одеялами — остаётся только лежать с широко открытыми глазами, слушать удары сердца и ждать, когда же мертвецы смилостивятся и придут по твою душу. Как королевна завидовала остальным, кто не чувствовал жуткой силы Шанарана и мог сейчас просто спать!

Одевшись потеплее Сантинали отправилась составить компанию Шанасаннану: здесь, среди пылающих факелов было не так страшно, да и едва ощутимый жар, исходящий от колдуна, позволял хоть немного отогреться.

— Не спится? — Ша покосился в её сторону.

— Нет, — Сантинали устроилась на таком же раскладном стуле, как у дяди Герена и сидящего рядом шанаши. — От Ранова колдовства меня аж трясёт. Лучше тут посижу, рядом с тобой хоть не так холодно.

— И видно хорошо, — поддержал её колдун.

Внизу картина не менялась: Шанаран сидел на подушке, князь Карлай — на стульчике, тени клубились на границе порчи. Их становилось всё больше, но это происходило так медленно, что оставаться в напряжении из-за этого было просто невозможно.

Звёзды завершили свой круг, и небо на востоке начало сереть. За горизонтом скрылся Салес, а потом и Ренан. До восхода солнца оставалось от силы несколько минут. Сантинали поняла, что заснула, только когда её случайно разбудил поднявшийся на ноги Шанасаннан: он подошёл к краю своей наблюдательной площадки и теперь напряжённо следил за происходящим внизу.

Шанаран больше не сидел на подушке, а стоял у самой границы проклятой земли. Князь Карлай тоже был на ногах, но от стула пока что не отходил. Тени толпились и тянулись к колдуну, но оба мужчины смотрели не на них, а куда-то дальше, вглубь порчи. Сантинали прищурилась всматриваясь. Неприятно, когда остальные что-то видят, а она — нет. Наверное, прошла минута, прежде чем королевна смогла понять на что же они смотрят: к Шанарану по пустоши шёл кто-то. Тонкая бледная фигура, с холма она вообще казалась крошечной. Росчерк золотых волос… Неужели у Шанарана получилось?! Но как Сантинали ни напрягала зрение, деталей рассмотреть не могла: белокожий человек с копной золотых волос на сером фоне пустоши должен был выделяться ярким пятном, но нормально сфокусировать взгляд на нём не получалось, словно он был дымкой, миражом. Вроде бы есть, но вроде бы и нет. И только когда до границы оставалось шагов сто, Сантинали вдруг смогла рассмотреть его во всех деталях, словно кто-то сдёрнул с глаз пелену: тонкие ноги, длинные густые волосы скрывающие обнажённое тело, то, как она взмахивает руками, когда шагает. Если волосам поменять цвет, сделать их тёмно-каштановыми, а светящемуся оттенку слоновой кости добавить несколько тонов загара… Сантинали не могла поверить своим глазам. Нет, это определённо невозможно.