Татьяна Гуськова: Янтарный единорог

Маг достал из шкатулки маленькую золотую баночку, отвинтил крышку и нанес на лезвие протянутой Хогом секиры вязкую массу красноватого цвета, потом тщательно растер ее. По лавке разнесся удушливый запах каких-то трав. Хог про себя удивился, но ничего не сказал: мерья, которую делал его дед, была прозрачной с нежным голубоватым блеском и пахла свежестью, как пахнет воздух после грозы.

Возвращался в гостиницу Хог уже под вечер. Темнеть начинало все раньше и раньше. На улице была уже настоящая ночь. Ветра не было, но ночной морозец цеплялся за нос. Далекие звезды холодно пялились с чистого неба.

Хлопанье крыльев заставило Хога замереть с секирой в руке. Какая-то крупная птица пролетела между домами, Хог заметил только смазанный силуэт.

Ведь вороны не летают ночью! Если, конечно, они не демоны.

Рукоять секиры стала скользкой в мокрых от пота руках. Но появление птицы он все же успел заметить. Лезвие, смазанное смертельной мерьей, двинулось наперерез крылатому. Птица с клекотом увернулась и вцепилась Хогу когтями в руку. Полыхнули золотом глаза. Загнутый клюв сильно ущипнул его за плечо. Ястреб был зол.

Хог никогда не видел ястреба с глазами как у совы. Но это был не ворон! Ястреб расправил серые крылья и сердито заклекотал, ругая Хога. Было в его клекоте что-то знакомое. К лапе птицы был примотан какой-то сверток. Хог развязал шнурок и снял мешочек. Ястреб тут же снялся с его плеча и улетел прочь. Северянин раскрыл мешочек – там, в прозрачной бутылочке, мерцала голубыми всполохами прозрачная жидкость.

Утром Хог покинул Мивор. Теперь нужно вновь найти след Рыжей, а вместе с ним и черных птиц.

Два дня он шел на запад, но ничего не происходило. Похоже, он слишком сильно отстал или потерял направление. В последнее ему верить очень не хотелось.

Следующий день снова был потерян. Хогу пришлось укрываться в копне, забытой на лесной поляне каким-то крестьянином, а вокруг бушевала пурга. Деревья трещали, грозя похоронить странника под собой, ветер выл как бешеный пес, снежинки иглами впивались в кожу. Ненадежное убежище вот-вот готов был разметать ветер, но другого не было.

Ночью Хогу приснилось, что к стогу подошел большой белый конь, попытался рассмотреть, кто же там прячется. А потом заржал и умчался, только мелькнул в воздухе длиннющий белый хвост.

Утро встретило Хога тишиной, все покрывал пушистый белый снежок.

Северянин вылез из копны и с хрустом потянулся. Казалось, что сейчас из-за какого-нибудь заснеженного бугорка выглянет белый конь. Хог перекусил всухомятку остатками припасов, купленных еще в Миворе, и отправился дальше.

Похоже, продолжать поиски было бесполезно, но Хог не отступал из чистого упрямства. Он решил помочь Рыжей, а значит, сделает это.

К полудню выглянуло солнце и снег растаял – казалось, в мир вновь вернулась осень. На старом дубе упрямо висело несколько коричневых листьев. Хог решил устроить привал под старым великаном, вытряхнул остатки еды из мешка и только приготовился вонзить зубы в зачерствевшую горбушку, как в палых листьях что-то ярко блеснуло. Хог подобрал маленькую блестящую стекляшку – осколок зеркала. Он случайно порезался об острый край, и красная капля потекла по ясной поверхности. А зеркало начало медленно таять, превращаясь в туманное облачко.

Теперь Хог знал, что он не сбивался со следа. С новыми силами северянин отправился дальше.

Облачко немного повисело над полянкой, потом мигнуло, будто чей-то призрачный глаз, и нехотя растаяло.

Вечером этого дня Хог вышел к небольшой деревеньке, притаившейся среди двух холмов. Он не хотел задерживаться в ней больше, чем на одну ночь.

Деревню окружал высокий частокол, в его пределах расположилось около десятка домов, крытых соломой. Северянин свободно прошел в открытые ворота, перемигнувшись с мальчишкой, который сидел в башенке над воротами. Навстречу Хогу с лаем выскочило несколько разномастных псов. Немного побрехав для приличия, они разбежались по своим делам.

Хог обратился к высокому старику, стоящему рядом с колодцем:

– Здрав будь, почтенный. Не подскажешь, кто меня может приютить на ночь?

– Ты тоже здравствуй, путник. А приютить тебя может любой. Хочешь – заходи в мой дом.

Северянин кивнул.

Дед жил с внуком, невысоким рыжеволосым парнем лет семнадцати-восемнадцати.

Поужинав, они улеглись спать. Хога уложили рядом со входом на высокой широкой лавке, постелив для удобства несколько одеял.