Мара Полынь: Желание

— Ах, мастер Сервус, ваши слова для меня — как музыка, — расплылся в улыбке Эдан. — Благодарю. Большая честь получить признание от столь могущественного мага.

— Паясничаешь, — фыркнул в ответ волшебник. — Так кто же ты?

— Как я уже представился — Эдан Тримос, боев… — Эдан не успел договорить — архимаг едва заметно пошевелил пальцами и в их сторону брызнул сноп изумрудных искр. Эдан дёрнул кистью, словно стряхивая воду, и искры упали на мостовую. Ещё мгновение, и они растаяли без следа, как первые снежинки осенью. Никто из многочисленных посетителей рынка ничего не заметил. Толпа многоголосой рекой продолжала течь по улице. Люди заходили и выходили из магазинчиков, о чём-то спорили с торговцами. Два мага стояли возле мясницкой лавки и с угрюмым молчанием смотрели друг на друга.

— В своей жизни я знал не так уж много волшебников, умевших то, что только что сделал ты, — наконец, произнёс мастер Сервус. — И уж точно никто из них не работал в городской службе уничтожения магических выбросов. Почему ты не атаковал в ответ?

— Я всё ещё вижу вариант судьбы, в которой мы расходимся мирно, — очень серьёзно ответил Эдан. — Он маловероятен, но всё ещё существует. Никто не погибнет, и мы останемся вполне довольны друг другом. Что скажете, мастер Сервус?

— То есть, ты всё же видишь их, — покачал головой архимаг. — Вероятности. Провидение наделило тебя таким даром, а ты втаптываешь его в грязь.

Эдан промолчал, а Дорей сделал ещё один маленький шажок назад, но тут увидел их — сопровождающих архимага Сервуса. Несколько человек в неприметных костюмах стояли в подворотнях по обе стороны улицы. Если он сейчас развернётся и побежит — попадёт в руки одному из них. Вот тому детине, слева от лавки тканей. Битва неизбежна. А с таким численным перевесом они точно проиграют. И погибнут. Эдана архимаг, наверное, захватит и сделает своим рабом, а Дорей отправится, наконец, на тот свет, как давно следовало.

— Мастер Тримос, — опять заговорил архимаг. — Что же ты так. Да ещё связался с Данешами. Зачем тебе этот щенок? Ты работаешь на моих врагов и собираешь доказательства?

— Мастер Сервус, это последний шанс, — предупредил Эдан. — Мы ещё можем разойтись, и каждый будет жить своей жизнью.

— Начатое всегда нужно заканчивать, — покачал головой архимаг и ударил тростью о землю. Во все стороны побежала рябь, словно они стояли не на каменной мостовой, а на водной глади. Дорей не удержался на ногах и упал. Вокруг раздались удивлённые и испуганные возгласы. И тут мальчик увидел — Эдан больше не был человеком. Его слегка потёртый коричневый рабочий балахон стал другим, а лицо было скрыто капюшоном, как в их первую встречу.

— Как скажете, мастер Сервус, — ответил дух, и голос его не был голосом Эдана. Казалось, что говорит большая толпа и один человек одновременно. Дорей ещё успел увидеть как испуганно расширились глаза архимага, как он вскидывает перед собой трость, и голубые ветвистые молнии ударяют во все стороны. Как с криками ужаса в разные стороны подаётся толпа, а те неприметные мужчины в костюмах бросаются к ним из засидок в подворотнях. А потом упала тьма.

Дорей проснулся от чьего-то прикосновения. Тётя Эмма меняла мокрое полотенце.

— Тётя Эмма, — позвал мальчик.

— Дорей! Ты проснулся, — обрадованно воскликнула женщина. — Ну, слава богам. Как ты себя чувствуешь?

— Хочу пить, — оно попробовал сесть, но вдруг понял, что сил нет совсем. — Что случилось?

— Ты заболел, — тётя Эмма поправила полотенце на его лбу, и потянулась к кружке с водой, стоявшей на тумбочке. Помогла ему напиться. — Потерял сознание прямо у лавки мясника. Господин Добеш сразу же послал за нами. Говорила я Терену, что ты неважно выглядишь, а он не слушал! Отправил тебя одоного за покупками! А ты сам-то хорош, мог бы сказать, что так плохо себя чувствуешь! Несколько дней жар не спадал, я уже не знала что делать.

— Прости, тётя Эмма.

— Ничего, всё же хорошо закончилось.

От недомогания через несколько дней и следов не осталось, лекарь так и не смог сказать, что же это было. Только тётя Эмма по утрам обеспокоено трогала его за лоб прежде чем отпустить в школу, и маленькая Тоня донимала полюбившейся ей игрой «в лекаря и больного».

Весна пролетела незаметно за играми, учёбой и новыми переживаниями: Дорей начал ухаживать за Литой, и девочка отвечала взаимностью. Они часто вместе гуляли после школы, обошли все улицы и окрестные открытые скверы. С друзьями часто бывали в кондитерской лавке, и несколько раз даже выезжали с семьями на пикники. Взрослые снисходительно улыбались, одноклассники — некоторые — завидовали.