Майкл Муркок - В поисках Танелорна

Капитан повернул голову, словно отыскивая слепыми глазами Хоукмуна и Эрекозе.

– Впрочем, – продолжил он, – Меч должен находиться в руках одного из воплощений Воителя, а здесь я вижу лишь двоих из них. Как ты надеешься убедить их послужить твоим замыслам?

Хоукмун с Эрекозе переглянулись.

– Я всегда был служителем Рунного Посоха, – промолвил герцог Кельнский, – хотя порой и бунтовал против него.

– Что же до меня, то я и впрямь прежде служил Черному Мечу, – отозвался Эрекозе.

– Так кто из вас двоих возьмет Меч в руки? – задыхаясь, вопросил их призрак.

– Ни тот ни другой не обязаны это делать, – проронил Капитан.

– Но теперь у меня хватит силы, чтобы уничтожить всех, здесь присутствующих, – возразил призрак.

– Всех, кроме воплощений Вечного Воителя, – возразил Капитан, – и ты ничего не можешь поделать против меня и моего брата.

– Я уничтожу Эрмижад, Иссельду, детей… И тех двоих. Я пожру их! Я выпью их душу!

Демон раскрыл свою страшную пасть и протянул лапу, окруженную мерцающим черным ореолом, к Иссельде. Молодая женщина, не выдержав, попятилась.

– А что станет с нами после того, как ты уничтожишь Весы? – спросил Хоукмун.

– Ничего, – отозвался призрак. – Можете жить в Танелорне до скончания своих дней. Против него я бессилен, даже если вся прочая Вселенная будет принадлежать мне.

– Он говорит правду, – вмешался Капитан. – И сдержит слово.

– Но ведь все человечество будет страдать! – воскликнул Хоукмун. – Кроме тех, что останутся здесь.

– Это правда, – подтвердил Капитан. – Мы все будем страдать, кроме вас.

– В таком случае не нужно давать ему Меч, – уверенно промолвил Хоукмун. Однако у него не достало сил поднять взор на тех, кого он так любил и так долго искал.

– Но человечество и без того страдает, – проронил Эрекозе. – Целую вечность я искал Эрмижад. Этот миг – я заслужил его. Целую вечность я служил человечеству, кроме одного раза. Я слишком долго страдал.

– Так вы готовы повторить свое преступление? – спокойно спросил его Капитан. Но Эрекозе словно ничего не слышал. Он устремил на Хоукмуна многозначительный взгляд.

– Так вы говорите, что сейчас силы Черного Меча и Весов равны, так, Капитан?

– Так.

– И это существо может вселиться либо в клинок, либо в кристалл, одно из двух?

Поняв, что подразумевал своими вопросами Эрекозе, Хоукмун постарался, чтобы на лице его ничего не отразилось.

– Поторопитесь! – воскликнул черный призрак. – Поторопитесь!

На какое-то мгновение Хоукмун пережил то же самое ощущение единства с Эрекозе, которое объединяло их во время битвы с Агаком и Гагак. У них были общими все чувства и все мысли.

– Быстрее, Эрекозе! – настаивал призрак. – Возьми в руки Меч.

Эрекозе повернулся к Хоукмуну спиной и уставился на небеса.

Там висели Космические Весы, сверкающие, с чашами, застывшими в полном равновесии, расположившись прямо над этой огромной коллекцией изваяний, над всеми воплощениями Вечного Воителя, какие только существовали, над всеми женщинами, которых он любил, над всеми спутниками, сопровождавшими его в походах. В этот миг казалось, что они нависают над ними как некая загадочная угроза.

Эрекозе сделал три шага, что отделяли его от Кормчего. Лица обоих не выражали никаких чувств.

– Отдайте мне Черный Меч, – промолвил Вечный Воитель.

Правая ладонь Эрекозе легла на рукоять Черного Меча, левая расположилась под клинком, и он осторожно принял его из рук Кормчего.

– Ага! – воскликнул призрак. – Наконец мы соединимся!

И он устремился к Черному Мечу, и вошел в него, и клинок запульсировал, а затем принялся петь, источая черный огонь, и существо исчезло.

Но Хоукмун тут же заметил, как Джери-а-Конел наклонился и поднял с земли Черный Камень.

Теперь лицо Эрекозе словно сияло внутренним светом, на нем отражались жестокость и опьянение боя, а голос звенел торжеством победы. Жажда крови родилась в его глазах, когда он устремил взор на длинный клинок, вскинутый над головой.

– Наконец-то! – выкрикнул он. – Эрекозе отомстит тому, кто так долго управлял его судьбой. Черным Мечом я уничтожу Весы, и это хоть отчасти искупит те страдания, что я претерпевал все это время. Я больше не служу человечеству. Отныне я служу лишь своему Мечу. Я освободился от служения Вечности.

Меч застонал, содрогнулся, черное сияние окутало лицо воина, отразилось в его безумном взгляде.