Евгений Стерх - Бард

В конечном итоге, когда все сроки выбора задания проходили, наставник предлагал своим незадачливым подопечным два-три задания на выбор. Обычно это был сбор сведений, слухов и их проверка где-нибудь в не очень отдаленной местности, о чем-нибудь не слишком важном – падеж скота, массовые драки, иногда – засуха, голод, воровство местных чиновников. Выбирать, конечно, было особенно не из чего, но приходилось – задания определял магистрат, эти сведения были ему для чего-то нужны, а любой несогласный в пять минут покидал не только стены академии, но и гильдию вообще. Со всеми вытекающими последствиями – без охранного знака гильдии менестрель много не заработает, ему просто не дадут, да и ни в один приличный дом на службу не примут.

Таковы были нравы, царившие в академии в годы моего там обучения, из-за которых мы с товарищами и прозвали академию бардов «барделем».

В то первое лето, пережив разгром наших грандиозных планов наставником Хуго и издевательства со стороны «прагматиков», многие мои товарищи безропотно приняли задания, предложенные наставником, и на том успокоились. Но я успокоиться не мог – почувствовал себя оскорбленным до глубины души. Из упрямства и самолюбия – «Я им всем докажу, они еще узнают!» – я стал разрабатывать план самостоятельной экспедиции. Просиживал по ночам в библиотеке, ходил по городским тавернам, прислушивался к разговорам, выискивая какой-нибудь подходящий для себя слух, известие об опасных предприятиях. Время, проведенное тогда в библиотеке, не пропало даром. Во-первых, я неплохо изучил географию Файерана, а во-вторых, начал ориентироваться в том, где можно найти что-то по-настоящему опасное и неизведанное, а где все уже давно изведано.

Подходящий слух нашелся – экспедиция из двух кораблей в одном из южных портов собиралась направиться к легендарному острову Фрунжима, обители западных эльфов, который и неизвестно доподлинно существовал ли вообще. Единственная проблема состояла в том, что времени до экспедиции оставалось совсем немного – около месяца. И за это время мне необходимо было преодолеть около тысячи лиг в неблагоприятных условиях. К тому же нужно было составить грамотную записку для совета наставников и убедить их выделить мне немного денег на это путешествие – сам я не мог собрать нужной суммы, как ни рассчитывал свои затраты.

Записку я тогда составил и, несмотря на категорический отказ наставника Хуго одобрить мое задание, добился, чтобы его рассмотрели на совете. После жарких дебатов на этом самом совете, где наставник Митко едва не накинулся с кулаками на наставника Хуго, мое задание все же одобрили и выделили немного денег. Уже тогда, еще не отправившись в путь, я стал знаменитостью в академии: единственный со своего курса отправился в самостоятельную экспедицию – настоящую Экспедицию.

Я успел на корабль и попал на остров Фрунжима, и это стало первым в моей жизни настоящим опасным предприятием. Возможно, если судьба сведет нас снова, я расскажу вам эту историю. Сейчас нам важно другое – последствия той моей первой экспедиции. Я вернулся из нее с целой горой трофеев: привез первую свою магическую вещь – перчатки с особыми свойствами, длинный эльфийский нож, новые сапоги и плащ, да много чего еще, в том числе и первый свой боевой шрам – на правой руке. Но самое главное – я привез карту.

По ходу своего путешествия я, согласно плану экспедиции, утвержденному советом, делал записи о нравах и обычаях тех мест, где приходилось бывать, а также зарисовки местности, особенно береговой линии, мелей, кроме того, дорог, троп, горных перевалов. Эльфы, с которыми мне довелось пообщаться на острове, заинтересовались этими записями и предложили сделку. Они предложили сделать им подробные копии своих записей, возможно, дополнив их по памяти недостающими деталями, а они эти мои заметки-зарисовки наложат на свою, уже имеющуюся карту, подправят ее, если обнаружат неточности. И копию этой вот исправленной карты они передадут мне. Я удивился по глупости: «Зачем она мне?» Эльфы посмеялись надо мной и сказали, что любой капитан в Южных морях, не торгуясь, отдаст за такую карту как минимум сотню золотых. И оказались правы. Получив карту и кое-как сделав с нее копию, я легко продал ее капитану своего же судна за полсотни золотых. Это было удачной сделкой, поскольку еще полсотни капитан требовал с меня за проезд на его посудине.

По возвращении в академию меня ждали восторженный прием моих товарищей-«романтиков», теплый прием наставника Митко и холодная ненависть моего старшего наставника Хуго. И он, наверное, выжил бы меня из академии, не пойди я сразу по приезде к казначею академии – магистру Тибо. Тибо был не слишком известным бардом, может быть, одну-две его песенки и распевали на Северном тракте, но не более. Кроме того, я не уверен, что он и их-то написал. Зная Тибо, смело могу предполагать, что он мог их и купить у другого, более талантливого, но менее оборотистого барда.