Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркграф

– Если дружишь с хромым, – сказал я, – сам начинаешь прихрамывать. Вообще-то я встречал людей, что оказывались неучтивыми потому, что были чересчур учтивы, и несносными из-за чрезмерной вежливости. Все хорошо в меру, моя милая леди.

Она вспыхнула глазами, щечками и отрезала с повышенным жаром:

– Я не ваша милая леди!

– Я сам содрогаюсь, – признался я. – Брякнул вот и трепещу, когда представил, что пытался бы разморозить ледяную королеву! Не-е-е-ет, мне чего-нибудь попроще…

Иля смотрела с интересом и удовольствием. Ей, судя по ее виду, такая пикировка куда любопытнее, чем бесконечные разговоры мужчин о способах разделывания оленьей туши и как лучше содрать шкуру с лесного кабана.

В зал вместе со слугами вошел паж герцога, крохотный и чуть не лопающийся от важности мальчишка лет семи, одетый с непомерной пышностью. Не особо привлекая внимание, он обогнул стол и, приблизившись к леди Иле и ее дочери, что-то сказал, а потом, не дожидаясь ответа, приблизился ко мне и пропищал тоненьким, как у комарика, голоском:

– Сэр Полосатый, его светлость приглашает вас на обед в свои покои.

– Обед, – пробормотал я и покосился на бурное застолье, – а это что?

– Это не обед, – пояснил он как умел.

– А-а-а, – сказал я, – передай его светлости мою наиискреннейшую благодарность. Скажи, я бесконечно тронут и растроган и, конечно же, не приду, а прилечу!

Паж исчез, я минут десять еще поторчал за столом, слушая гам и веселые вопли, потом снова зазвучали пьяные песни, это чересчур даже для моих не слишком музыкальных ушей, я поднялся и, выдерживая блаженно-счастливую улыбку, пошел из зала, время от времени хватаясь за стену.

Паж меня встретил у выхода, учтиво хоть и несколько неуклюже поклонился.

– Следуйте за мной, сэр.

– Следую, – ответил я весело. – Веди, будущий победитель драконов!

Он повеселел и, растеряв важность, попробовал поскакать от счастья на одной ножке, но пышный костюм помешал. Мимо нас прошли покои герцога, кабинет с коллекцией оружия, наконец в залитом радостном светом коридоре блеснула золотыми накладками массивная дверь. Я обратил внимание на золотую ручку, где в основании поблескивает россыпь мелких рубинов.

Паж постучал в дверь, после паузы отворил и сказал с поклоном тем же комариным голоском:

– Прошу вас, сэр!

Я переступил порог, быстро охватывая взглядом помещение и обстановку. Небольшая уютная комната, везде богато и пышно, только вместо люстры торчит металлический крюк, но свет падает сверху ровный, чистый, радостный, переливается искрами в дорогих бокалах и фужерах.

За столом только герцог, но свободных стульев еще три. Сердце мое тревожно екнуло, слишком уж тесен круг, здесь хрен затеряешься.

– Польщен, – сказал я, делая первый шаг и кланяясь. – Весьма польщен! До глубины фибров души!.. До мозга костей… Я даже не знаю, как и ответить на такую честь, ваша светлость… Слов таких не отыщу, а то лезут тут всякие, недостаточно… емкие!

Герцог радушно улыбался, восторги нравятся даже женщинам, сделал рукой великодушно небрежный жест, указывая на свободный стул по ту сторону стола.

– Присаживайтесь, сэр Полосатый. Мы с женой думали, чем еще отметить ваши необычные деяния. Она и предложила пообедать вместе, чтобы узнать вас поближе.

Я сел, кротко и почтительно, ответил, глядя ему в глаза с надлежащей святостью и трепетностью от такой великой чести:

– Да, ваша светлость! Как скажете, ваша светлость! Я вне себя от такой незаслуженной чести! Это же какое счастье: смеяться с мудрыми и обедать с богатыми!

Герцог, благосклонно улыбаясь, заметил:

– Не откладывайте, сэр Полосатый, до ужина того, что можете съесть за обедом.

– А где обед? – спросил я наивно.

Он улыбнулся шире.

– Сейчас подадут. А мы подождем, пока к нам присоединятся мои супруга и дочь.

– Обед в тесном кругу? – воскликнул я с восторгом. – Семейный уют! О, этого так недостает в нашей бурной жизни, наполненной приключениями, подвигами и свершениями!

В его запавших глазах мелькнула тень тревоги.

– Представляю, – сказал он сумрачно, – ваш путь… Он не был усеян розами, верно?

– Ни впереди, – подтвердил я охотно, – ни сзади. Но зато это путь славы!

– Да, конечно, – согласился он. – Путь славы тернист, но что для мужчины выше?

– Женщина? – предположил я.

Он в сомнении посмотрел на меня.

– Для кого как, сэр Полосатый, для кого как… А вот и наши дамы!

Леди Иля и ее дочь вошли быстро, веселые и с раскрасневшимися щеками, наслушались комплиментов. Я вскочил и придвинул для леди Жозефины стул. Герцог вскинул брови, стараясь понять значение этого жеста. Щеки Жозефины слегка порозовели, она грациозно опустилась на сиденье, не забыв поблагодарить меня едва заметным кивком.