Маргарита Полякова - Бойтесь своих желаний

Маржи не понимала, куда она идет и зачем. Она просто бездумно брела, спотыкаясь в темноте, пока не вышла к озеру. К тёмному, прозрачному, глубокому озеру, хранившему все доверенные ему тайны. Маржи покрутила ленточку в пальцах, завязала ее на шее и ступила в воду. Больше в её жизни не будет рыцарей. Не будет любви. Не будет боли предательства и кровоточащей сердечной раны. Она просто сделает ещё один шаг и в этой жизни больше не будет её самой. Никогда.

Я невольно вздрогнула и отдернула от ленточки руку так быстро, словно обожглась о красную ткань. Ужас! Только этого мне не хватало! Значит я не просто призрак, а еще и нечисть! Интересно, это мне тоже Асмодей подсубботил? Или само собой сложилось? Тогда за крепкую привязанность к озеру следовало благодарить не беса, а идиотку, утопившуюся в этом озере от любовного горя. Нет, ну чего эту ненормальную в воду потянуло? Чего она забыла там?! Подумаешь, бросили ее… не она первая, не она последняя. И нечего нюни распускать. «Ни любви, ни боли, ни предательства»… А ещё ни жизни, ни смерти и никаких перемен! После того, как эта ненормальная утопилась, от нее вообще ничего не осталось. Кроме ошейника в виде ленточки и привязанности к озеру. И для меня это было плохо. Очень. Потому что ничего интересного в безвылазном сидении у лесного озера не было. Напротив. Уже дней через несколько отбывания заслуженного наказания мне стало настолько скучно и тошно, что я готова была повторить идиотский поступок своей предшественницы и тоже утопиться. Только с тоски. Проблема была в том, что свести счеты с жизнью не удавалась еще ни одному призраку.

Озеро, которое на первый взгляд производило впечатление обитаемого, и даже почитаемого, вовсе не являлось таковым. Девки с ленточками к нему не прибегали, рыбаки с неводами рыбу к ужину ловить не приходили, и даже случайный прохожий ни разу не сворачивал к его берегам. Видимо, мое озеро пользовалось не очень хорошей славой, а потому посещалось исключительно по каким-нибудь праздникам с церемонией и жертвой в надежде умилостивить здешних духов. Хотя я могла бы посоветовать населению просто посещать озеро чаще. Потому что после нескольких недель бесцельного кукования на его берегах я сама стала косеющим со скуки озерным духом в отвратительном настроении. Нет, кое-какие развлечения у меня, все-таки находились — можно было полежать на озерном дне и полюбоваться колышущимися водорослями или проплывающей в высоте рыбой. Можно было покачаться на ветле, прогуляться по мелкой прибрежной ряби волн и даже прилечь на листы кувшинок и посчитать звезды. Однако мне (как и любому другому привыкшему к цивилизации человеку) данные развлечения доставляли (прямо скажем) не так уж много удовольствия. Поэтому когда мое уединение было грубо нарушено, я даже порадовалась свалившемуся на меня развлечению.

Сначала я увидела меч. Стальной клинок со всей дури пропорол меня насквозь и оцарапал кору ветлы, около которой я сидела в грустной позе Роденовского мыслителя. Я обернулась и неторопливо встала. Можно было и еще неторопливей, потому как махать огромным двуручным мечом само по себе занятие не из легких, а уж в тяжелых доспехах тем более. Рыцарь собрался с силами, размахнулся, и обрушил на меня свой клинок вторично. Я даже не двинулась. А какой смысл? Во-первых, рыцарь своим дурацким мечом мне в моем призрачном состоянии все равно никакого вреда причинить не сможет, а во-вторых, такое веселое времяпровождение грех было досрочно заканчивать. Когда еще я дождусь подобной развлекаловки?

Второй раз для того, чтобы вытащить намертво увязший в дереве клинок, рыцарю понадобилось гораздо больше усилий. Я успела несколько раз обойти своего неожиданного гостя кругом и даже попыталась завязать незатейливый разговор на предмет представиться и объяснить мотивы своих агрессивных действий. Рыцарь на мои многочисленные призывы не реагировал. Точнее, реагировал, конечно, но несколько не так, как это было нужно. Он молился. Представляете? Не ругался грязными словами, не сыпал проклятиями и даже не обещал вызвать МЧС. Он просто молился какой-то неясной Владычице, прося сил, терпения и (главное!) стойкости. Меч внял молитвам где-то минут через пять и вылез, наконец, из ветлы. Однако бравый рыцарь не успокоился. Решив, очевидно, что до этого он то ли промахнулся, толи просто ударил не под тем углом, бронированный упертый тип опять взмахнул мечом. Как это и следовало ожидать, на сей раз все закончилось точно так же, как и первые два. С одной только разницей. Меч никуда не воткнулся, и рыцарь, привыкший полагаться на своего стального друга, как на главную надежду и (зачастую) опору, не удержался на ногах.