— Полагаю, ничего страшного, если я расскажу тебе, — сказала Вайолет. — Да, это я.
— Как ты их получила?
— Получила. Не всё ли равно, как?
— Думаю, ты решила следить за Уильямсом — который стал Грегором Истоном — куда бы он ни отправлялся после того, как покинул Оберлин. Мне кажется, ты очень настойчивая. Ты ждала несколько месяцев, может, год. Ты его выследила и соблазнила.
Я лишь догадывалась, но выражение её лица сказало мне, что всё это правда. При мысли о том, что, должно быть, пришлось сделать юной Вайолет, чтобы втереться в доверие к Истону и выкрасть эти фотографии, по коже поползли мурашки.
— Думаю, чтобы заслужить его доверие, ты позволила ему фотографировать себя гораздо более откровенно, чем Ребекку и Фиби. — Я вспомнила фото, которые видела в её доме. — Ты ведь тоже интересовалась фотографией. — Вероятно, общий интерес уничтожил любые подозрения Истона относительно Вайолет.
Она расправила плечи, решительно вздёрнула подбородок, но больше ничего не указывало на то, что я права. Хотя, конечно, так оно и было.
— Очень увлекательная история, Кэтлин, — сказала она. — Но и только.
Я положила руки на перила.
— Думаю, ты намеренно дала Истону аспирин.
— Я уже говорила, он жаловался на головную боль.
— И поэтому ты дала ему аспирин. — Я крепко сжала перила. — Аспирина не было в аптечке. Полагаю, ты принесла его с собой, в сумочке. Моя мать каждый день пьёт кардио-аспирин, и ты, я уверена, тоже.
— Множество людей в моём возрасте пьют по таблетке в день, — сказала она ровным голосом. — Может, и мистер Истон пил.
— Сколько ты ему дала? — спросила я, повернувшись к ней, но оставив одну руку на перилах.
— Я не врач, Кэтлин. Я ничего ему не давала. Если он сам что-то принял, кто знает, сколько именно таблеток? Он был склонен к излишествам. — Она так и смотрела куда-то во двор.
— Ты ведь не сказала ему, кто ты? Иначе он бы тебе не доверился.
— Ты думаешь, ему не стоило мне доверять, Кэтлин?
Я провела рукой по перилам.
— Я думаю, ты убедила Истона не ездить в больницу. Наверное, сказала, что он выставит себя старым неуклюжим дураком. Его заносчивость легко обратить против него самого. Полагаю, ты дала ему аспирин и оставалась в Стрэттоне, пока он не потерял сознание. Ты ушла, только когда поняла, что его уже поздно спасать. Ты забрала у него шарф Ребекки, но твоя цепочка за что-то зацепилась, и подвеска упала.
Она обернулась ко мне с холодной улыбкой, которую я видела и раньше.
— Должна сказать, ты слишком много времени проводишь за книгами, Кэтлин. Я уже говорила, ты придумала занимательную историю. Но единственный, кто знает, что случилось — это я. — Она разгладила юбку. — И конечно, я с удовольствием расскажу её полиции.
— Ты оставила человека умирать, — сказала я. — Не имеет значения, что он сделал. Ты оставила его там умирать.
Она шагнула ко мне.
— Нет, Кэтлин, не оставила, — в её голосе слышалась ненависть. — Да, я дала ему аспирин. Да, я убедила его не обращаться в больницу. Но я не оставляла его умирать. — В её лице и улыбке было что-то, от чего сжималось сердце. — Я убедилась, что он мёртв, и только потом ушла, — прошипела она.
Она обернулась взглянуть на Эверетта и Ребекку, и выражение лица тут же изменилось, стало таким... довольным.
— Взгляни на них, — сказала она.
Мои руки дрожали.
— Видишь? Большой злой волк мертв, и все будут жить долго и счастливо, — она снова повернулась ко мне. — Мне жаль, Кэтлин. Но никто тебе не поверит. Я здесь выросла. Меня уважают. А ты здесь всего несколько месяцев. Никто не поверит твоим словам против моих.
Трясущимися пальцами я вынула из кармана маленький диктофон.
— Думаю, поверят.
Оуэн выглянул из-под стола, где жевал жёлтого цыплёнка с кошачьей мятой. Я нагнулась посмотреть.
— Не хочу вернуться, найти тебя среди обрывков и смотреть на это шоу ужасов, — предупредила я.
Кот развернулся и снова принялся жевать. Из гостиной вышел Геркулес, сел у ног и выжидающе посмотрел на меня. Я наклонилась почесать его за ухом.
— Я не могу взять тебя на руки. Не хочу, чтобы одежда была в кошачьей шерсти.
Он недовольно поворчал и отправился на крыльцо. Я взяла сумку, заперла дверь и отправилась в Стрэттон, на последний концерт музыкального фестиваля.
Все билеты были проданы — в концерте, как пианист и приглашённый консультант, участвовал блестящий музыкант Мишель Демарко. Я никак не могла понять, что происходит, когда Лита позвонила поблагодарить меня и передать маме — моей маме — спасибо за то, что уговорила Демарко приехать. Озадаченная, я позвонила в Бостон.
Читать дальше