Наталья Резанова - Удар милосердия

– Я рада. А то хуже нет – ревновать к самой себе.

У Рыночной площади им пришлось потесниться – там народ валил валом, все возбужденные, радостные, с горящими глазами спешили, словно торопясь пропустить какое-то невиданное, и вдобавок бесплатное зрелище Это было странно – сегодня в Тримейне не было ни праздника, ни казни. Но, прислушавшись и приглядевшись, Бессейра и Кайрел поняли в чем дело. Начали сносить Приют святого Леонарда, и горожане желали посмотреть, как исчезает с лица земли ненавистное узилище. То и дело слышались крики «Ура правителю!» и «Долгой жизни нашему доброму принцу».

– Он сносит старую, ветхую тюрьму, – заметил Кайрел, – а потом, пока они будут плясать от радости, выстроит новую, с прочными, крепкими стенами.

– Ты осуждаешь меня за то, что я помогла ему прийти к власти, да еще и тебя втянула в это дело?

– Нет. Наверное, я и без твоих уговоров поддержал бы его. Тут всегда приходится выбирать между двух зол. Раднор, конечно, был бы злом большим. А Норберт, думаю, будет хорошим императором. Только я предпочел бы находится от него как можно дальше.

Наконец, они достигли Южного подворья. И сразу же увидели Джареда – во дворе. На нем был дорожный плащ, через плечо сумка. И Бессейра не поняла, обрадовался ли он их приходу.

– Вот, съезжаю отсюда, – сказал он спокойно.

– К Лабрайду перебираешься?

– Нет, ухожу из Тримейна. Сегодня.

– И с Лабрайдом не попрощаешься?

– Нужны ему мои приветствия и прощания… Как будто ты не знаешь. Ты, кстати, до сих пор с ним в ссоре?

– В состоянии худого мира. Надеюсь, Эгрон наставит его на путь истинный. Она-то поймет… А ты, выходит, и нам не сказал бы, что ноги уносишь?

– Я, по правде сказать, думал, что вас нет в Тримейне. Ты же говорил, что снова собираешься на Южную границу? – обратился он к Кайрелу.

– Скоро уедем. Навестим мою мать – и в прежние края. Потому что замирение там долго не продлится. – Он упомянул о грядущей войне без волнения – это было его ремесло.

– Все разъезжаются. Актеров уже и след простыл. Лошадей я им отдал. Не обессудь, что твоим подарком распоряжаюсь.

– Ты меня превзошел. Я тебе одну лошадь дал, а ты им две, словно князь какой владетельный. Благодарить им тебя до конца жизни.

– Пусть Дагмар благодарят. Они ей больше обязаны – свободой, возможно и жизнью. Теперь они и в самом деле дети вдовы.

Впервые он упомянул Дагмар. И снова Дагмар не поняла – горечь была в его словах? Или насмешка? Или он смирился с произошедшим? Вслух она произнесла:

– Тяжеловато будет до Карнионы пешком добираться…

– Зачем же до Карнионы? Я там уже был. В империи остался только один край, где я не был. Туда я и направляюсь.

Она не сразу догадалась. А когда догадалась, помрачнела.

– Заклятые земли…

– Зеркало Истины искать? – усмехнулся Кайрел.

Джаред шутки не поддержал.

– Зеркало Истины – приманка для рыцарей. Либо легенда, ими придуманная. А я не рыцарь. Я странствующий лекарь. Договорился с речным капитаном, на барке дойду до Эрда, оттуда и впрямь пешком, через Эрдский Вал…

– Мы проводим тебя до реки, – сказала Бессейра.

– Хорошо. Но в порт ходить не надо – ни к чему нам долгие прощания.

Они вышли за ворота на улицу, по которой не так давно Джаред и Бессейра гнались за Тоддом.

– Удивил ты меня, – сказала Бессейра. – То, что происходит в этом городе… порядки, установившиеся здесь, казни и помилования… все это благодаря тебе. Пусть людям про то неизвестно, ты сам знаешь. И вот так – все бросить и уйти?

– Я мог бы ответить тебе: что пользы, когда творишь великие дела и не можешь удержать женщину? Но это не так. Я шел по неверному пути. Я обошелся одинаково с чудовищным преступником и с женщиной, которую любил – заставил их увидеть собственное прошлое. Поссар после этого захотел умереть. А Дагмар … немудрено, что она меня возненавидела. И я сам…я всегда считал сон кривым зеркалом яви. А может, наоборот? Или явь искажает и дробит себя, как в зеркале? Лабрайд и Лозоик Поссар, Бессейра и Дагмар, ты, – он обернулся к Кайрелу, – и я. Искаженные взаимные отражения, разные двойники, ферзи и пешки. Зеркальный дом. Я убеждал себя – и позволял это другим, что могу жить, как все люди. Ты, Бесс, не согласилась, и была права. Теперь я ухожу туда, где мне место, и займусь тем, чем следовало заняться с самого начала. Изучением Сил вне применения к людям. Ты сказала мне, что сон – это не жизнь. Не уверен. Сон – другая форма жизни, и какая из них ценней, я еще не знаю.