Юлия Латынина - Инсайдер

Даже среди вейских чиновников, которых никак нельзя было заподозрить в избытке добропорядочности, Шаваш заслужил репутацию отъявленного корыстолюбца. Брали слуги Шаваша, брали его подчиненные, брала его жена (кстати, сестра жены Киссура), брали землями и акциями, лицензиями и деньгами, опционами и породистыми конями, новейшими финансовыми инструментами и старинными картинами, брали от окраинных миров и серединных, брали от Федерации Девятнадцати и от Геры, – впрочем, диктатор Геры сам не брал и другим давал мало. Один чиновник расспрашивал, что такое супермаркет, ему объяснили, что это место, где можно купить все. «Да это же дом господина Шаваша!» – изумился чиновник. Киссур сам как-то, после особо возмутительной сделки, взял Шаваша за грудки на приеме у государя и осведомился, почем фунт родины. «Я родину люблю и продаю ее дорого», – осклабился Шаваш. Господин Шаваш говаривал: если человек говорит, что он не любит деньги, значит, деньги его не любят.

За семь лет, прошедших с того, как иномирцы пришли в империю, в стране сменились четыре правительства, и каждое из правительств отменяло всех сановников предыдущего. Шаваш был единственный из высших чиновников, который состоял при всех них и при всех уцелел, – и первый, кого он предал, чтобы уцелеть, был его учитель и господин Нан, сделавший его из маленького воришки большим начальником. Из-за такого политического долгожительства в руках Шаваша, несмотря на его незначительное происхождение и молодые еще лета, стянулись все нити влияния и управления страной.

Шаваш мог помочь всему и всему мог помешать, и даже самым лопоухим из иномирцев, прилетавших на Вею с целью инвестировать в строительство какого-нибудь курорта на лоне первозданной природы или в разработку уранового рудника, каковая разработка рано или поздно с первозданной природой покончит, – было известно, что прежде всего надо идти на смотрины к министру финансов и инвестировать сначала в Шаваша, а уж потом в рудник.

Киссур как раз покончил с половиной гуся, когда в комнату проскользнул, кланяясь, слуга и вручил Шавашу листок. «На перекрестке Весенних Огней – следы столкновения двух автомобилей, проломана черепичная кровля канавки, на асфальте – кровь и осколки фар, идентичные с разбитой задней фарой Киссура. Чешуйки серой краски, приставшие к багажнику автомобиля Киссура, также совпадают с чешуйками краски на месте столкновения». Это был ответ на те приказы, которые Шаваш двадцать минут назад отдал секретарю.

Шаваш согнул листок и положил его в оплетенный золотом рукав, за подкладкой которого, по старому обычаю, скрывался кармашек для денег и бумаг.

– А что, – спросил Киссур, – строят на поле Семи Облаков?

Чиновник подумал. Круглое его лицо осталось совершенно неподвижным, но в золотых глазах что-то мелькнуло, словно вспышка на экране локатора. Мелькнуло и пропало.

– Мусорный завод, – сказал он.

– Кто? Опять ихняя корпорация?

– Компания называется «Аялини». Владельца зовут Камински. А в чем дело?

– Ничего, просто мимо ехал. Стало интересно.

– И что же, построили они завод?

– Нет, – сказал Киссур, – завода они еще не построили. Они построили большую дорогу к мусорному заводу.

Шаваш, полулежа на диване, нянчил в руках лакированную чашку с вином. Белые дымки от стоящих вдоль стен курильниц сплетались под подсвеченным неоном потолком. Киссур обсосал гусиную грудку, запил ее новой чашкой вина и сказал:

– Мусорный завод! Предки выметали сор из дому только в полнолуние, звали при этом заклинателей, чтобы сор не подобрал колдун и не навел порчу! Представляешь, что бы творилось в домах иномирцев, если бы они выбрасывали свой сор раз в месяц! Все их обертки и банки поднялись бы выше потолка, хотя потолки у них очень высокие! Разве народ, который производит столько мусора, может называться цивилизованным? Как этот народ смеет учить нас производить, чтобы выбрасывать!

Шаваш на эту тираду никак не отреагировал. Киссур допил вино, и глаза его сделались еще отчаянней.

– Зачем, – сказал Киссур, – столице мусорный завод?

– Вероятно, – предположил Шаваш, – чтобы перерабатывать мусор.

– Вздор, – возразил Киссур, – иномирцы не нуждаются в заводах, чтобы перерабатывать мусор. Они делают мусор, чтобы иметь предлог построить мусорные заводы. Почему бы не попросить государя наложить запрет на такую стройку! Почти в центре столицы!

Шаваш безразлично следил за сплетениями дымов на подсвеченном потолке. Через раскрытые окна в павильон лилась ночная свежесть, и возле пруда кричали цикады.