Андрей Смирнов - Дары волшебства

Фольгорм на этот прочувственный патетический монолог так ничего и не ответил. Не мог, да и вряд ли он вообще его слышал. Он все-таки сумел повернуть голову на бок и изверг на пол целый поток крови. Лийеман встал.

– Похоже ты приходишь в себя, мой друг. Меня так и подмывает посмотреть, как работает твое регенерационное заклятье. Врастет ли ножка стула в твой живот или нет? Впрочем, это все глупости. Пора заканчивать.

Он поднял меч. Фольгорм попытался убрать голову, и поэтому первый удар вышел не совсем удачным. Лийеману пришлось ударить еще раз, прежде чем он сумел перерубить шею. Чтобы голова не валялась без дела, он водрузил ее на стул, с которого только что слез сам и который сейчас дрожал и трясся в силу того, что одна из его ножек по-прежнему была плотно утоплена в содрогающемся в агонии теле Фольгорма. Лийеман полюбовался созданным натюрмортом и с затаенным предвкушением подумал, что у Дэвида в душе наверняка возникнет потрясающий коктейль из эмоций, когда он все это увидит. Для него ведь так важна вся эта человеческая ерунда.

Лийеман подошел к пленнику, изучил заклятье и снял его. Особо сложных плетений Фольгорм не создавал – было просто незачем.

Похлопал Дэвида по щекам, приводя в сознание. Землянин открыл глаза. Все плыло, но потихоньку обретало ясность.

– Что произошло?..

Лийеман помог ему сесть. С нежной заботливостью поддержал друга… при этом ненавязчиво развернув его лицом в направлении композиции из фольгормова тела, его головы, большой лужи крови и самого обычного стула.

– О Господи!.. – Дэвид содрогнулся, землянина едва не вырвало. – Это ты его?.. Что произошло?!

– Это долгая история, – вздохнул Лийеман. – Вставай. Пойдем, съедим чего-нибудь. Там еще есть одна чистая тарелка. Мы с Фольгормом перекусили, но я так и не наелся. Заодно и поговорим. Как это принято у нас в Кильбрене.

Немногим позже Лийеману пришлось повторить свой рассказ еще раз – для Идэль. Принцесса захотела подтверждений, что все произошло так, как он говорит. В то, что любимый дядюшка был Причащенным, она не могла поверить. Возникла идея просмотреть тот участок информационного поля, в котором отпечатывались события, происходившие в малой столовой Холгомияра – это сразу многое бы прояснило. К сожалению только, Дэвид и Идэль данным видом магии владели еще очень плохо, а здесь требовалась работа специалиста. Пришли к мысли пригласить кого-нибудь со стороны. Дэвид предложил Тахимейда, Идэль – Вилайда…

– Не советую, – сказал Лийеман. – В ходе нашего разговора с Фольгормом он упоминал о вещах, которых посторонним лучше не знать. В частности, о том, что Дэвид прошел Круг далеко не самым обычным способом. Он не высокорожденный по происхождению.

Идэль закусила губу. Она не хотела верить, но если Лийеман лжет, откуда он мог узнать то, что в Кильбрене было известно только троим – ей, Дэвиду и Фольгорму? Дядя рассказал об этом одному из ее дворян? Но зачем? В любом случае выходило, что их связывали какие-то близкие отношение – а это обстоятельство, в свою очередь, меняло всю картину в целом.

Лийеман упомянул еще несколько моментов, знать которые он никак не мог – если только не был тем, за кого себя выдавал. Подробно описал путь Частицы, которую Вайдер пытался поднести приору: из лабораторий Джейбрина – в тайное убежище Севегала, из убежища, после того как там побывала Идэль, – к Вомфаду, из кабинета военного министра – к Фольгорму. Идэль была убита рассказом о том, что за исчезновением Севегала и Йатрана стоял человек, которому она доверяла.

– Моя госпожа, это уже не тот Фольгорм, которого вы знали когда-то, – сказал Лийеман. – После Причащения он стал совсем иным существом, лишь внешне похожим на себя-прежнего. Он и вас пытался сделать Причащенной, как только вы прибыли в Кильбрен. На первом же общем обеде он дал вам Частицу, подложил ее в ваше вино или блюдо. Но вы бессознательно отвергли предложенное, такое иногда происходит – хотя, вероятно, следующие несколько дней стали для вас не самым лучшим временем… Не так ли?

Идэль сдалась. Она больше ничего не говорила. Она поняла, что Лийеман не лжет, требовать каких-то новых подтверждений было бы бессмысленной суетой. Идэль покинуто и безмолвно сидела в кресле, а по ее щекам текли слезы. Человек, который был ей дорог, оказался чудовищем – мало того, именно он был ответствен за смерти еще двух других, не менее близких людей. У Дэвида душа выворачивалась наизнанку, когда он смотрел на свою невесту. Страдание, которое она испытывала, он переживал как свое. Невыносимо было видеть ее плачущей. Но все же он чувствовал, что с утешениями сейчас лучше не лезть, открыл шкатулку, отданную ему Лийеманом, и спросил, глядя на два затвердевших комка земли: