Джеральд Старк - Корни радуги

Нет, все не то… Кого хватать? Хозяина дома с начальником стражи? А дальше что? Если купец с Легионером и впрямь затевают некое черное дело, то Фидхельм попросту зарубит обоих незадачливых спасителей еще до того, как поднимется шум. Что-что, а мечом немедиец владеет преизрядно… А коли дело вовсе не черное? Может, все обстоит совсем иначе? Скажем, вывез Гельге из Немедии бедолагу, какого-нибудь своего неудачливого компаньона по торговле, провел через три границы и тем самым спас от преследования властей и неминуемой гибели? Сейчас отведет в дом, подлечит, накормит… Если так, то Конан, вмешавшись не в свои заботы, выставит себя круглым дураком и потеряет во всех отношениях прибыльное место. Это в лучшем случае, а в худшем, если хозяин сочтет варвара нежелательным свидетелем, где-то в укромном месте опять-таки будет поджидать Фидхельм со своим быстрым мечом…

Да, и Вивия! Что делать с ней?! Как объяснить мужу, чем занималась его возлюбленная супруга посреди ночи в беседке с двумя стражниками?

Проклятье! Все змеи Сета!

Покуда Конан терзался раздумьями, разыгрываемое перед ним таинственное действо успело закончиться.

Незнакомец, прибывший в усадьбу «Рубиновая лоза» столь диковинным образом, скрылся в недрах старого дома, обвиснув между Фидхельмом и Кофийцем и скорее бессильно волоча ноги, нежели самостоятельно их передвигая. Последним вошел Тхим Хут, зажав свою книгу подмышкой и высоко неся фонарь, – оглядел напоследок сад и закрыл тяжелую дверь.

Какое-то время после того, как погас последний лучик света в саду, троица сидела неподвижно и не издавая ни малейшего звука. Первым молчание нарушил Дагоберт, и неудивительно, что с вопросом он обратился к Вивии Ханаран. Кому, как не хозяйке дома, знать обо всем, что происходит в ее владениях?

– Досточтимая госпожа объяснит нам, что тут происходит? – воскликнул гандер, от волнения наплевав на правила куртуазии. – Хорошие дела! Это что же, выходит, ваш муженек людей похищает?!

Вивия отшатнулась и поднесла руку к губам, словно бы в жесте отчаяния, однако голос ее прозвучал ровно и холодно как раз настолько, чтобы отрезвить зарвавшегося стража.

– Ты что, требуешь у меня отчета, наемник? Я , Вивия Ханаран, должна объясняться перед тобой ?! Мой муж – честный и благородный человек, и я не сомневаюсь, что…

Она вскочила, яростно сверкнув глазами, хотя Конану, по-прежнему молча взиравшему на происходящее, показалось, что за напускным гневом молодой аквилонки скрывается нешуточный страх.

– Могу твердо обещать только одно, – продолжала госпожа Ханаран тем же ледяным тоном. – Если мой супруг узнает, что вы что-то видели… если вы разболтаете или посмеете хотя бы заикнуться… Боюсь, нам придется подыскивать двух новых стражников! Молчите, слышите?

Женщина решительно направилась к выходу. Конан негромко произнес ей вслед:

– Двух новых стражников найти легче, чем одну новую жену, госпожа. Как неудачно, что вы тоже… все видели.

Узкие плечи аквилонки дернулись, будто от удара плетью. Еще мгновение, и госпожа Вивия скрылась за поворотом дорожки, ведущей к женской половине.

Дагоберт посмотрел на напарника круглыми от недоумения и гнева глазами.

– Тебе не кажется, что для одной ночи многовато? – наконец справившись с волнением, осведомился гандер. – Сперва эта красотка любезничает с нами так, словно готова назавтра отдаться. Потом оказывается, что ее благоверный из самой Немедии неведомо зачем притащил полутруп. А под конец девица прикидывается разъяренной гарпией и грозит двум отличным парням страшными карами, хотя только слепой не заметит, что она сама чуть жива от ужаса! Что за дерьмо тут творится, хотел бы я знать! Как думаешь, расскажет она Гельге?

– Вряд ли, – задумчиво сказал варвар. – Если, конечно, не полная дура – а вроде не похожа на таковую. Знаешь, есть у меня впечатление, что теперь мы с госпожой Вивией вроде как повязаны одной веревочкой. Не станет она нас сдавать, побоится. Пойдем-ка, посмотрим кое-что.

Впрочем, осмотр сарая, из коего вынесли ящик с секретом, так же как и самого ящика, ровным счетом ничего не прояснил – разве только при скудном свете масляной лампы Дагоберт отыскал искусно замаскированный ряд дырочек для дыхания на нижней части сундука, а потом, брезгливо отстранясь, вытянул со дна гроба какую-то невообразимо вонючую рванину. Тряпье при более внимательном рассмотрении оказалось нижней рубахой из тончайшего батиста. Конан пошарил еще и нашел остатки камзола.