Екатерина Мурашова - Кто последний? – Мы за вами!

– С Кларком все было иначе… – прошептал Анри, словно отражение ее собственных мыслей. Или она говорила вслух?

– Анри…не надо… – черные круги вокруг черных глаз, глубокие складки-морщины вниз от крыльев носа, сжатые, словно от боли, губы, – Вельда рассматривала лицо Анри так, словно они расставались навеки, и она хотела запомнить, вобрать в себя его черты.

– Вельда, родная… – его лицо, руки, голос, все его существо превратилось в большой и неуверенный знак вопроса.

– Да, Анри, да…

Анри был немыслимо, невозможно нежен. Его руки касались ее, возбуждая не столько желание, сколько воспоминания о прохладе озерной воды, ласке речного ветра и шелковистой прозрачности луга, поросшего мятликом и тимофеевкой. Вельде все время хотелось плакать и она с трудом сдерживалась, опасаясь, что он решит, будто чем-нибудь обидел ее. Смуглая кожа Анри пахла сушеными яблоками.

– Вельда, будьте моей! – прошептал он. Теперь Вельда с трудом удержалась от смеха. В этом был весь Анри – в момент наивысшей близости обращаться к ней с официальным предложением, да еще и на «вы»… Весь – клубок противоречий, всегда между двух полюсов – ирония и сумрачная серьезность, сила и слабость, жесткий рационализм и странное, пугающее умение рисовать воображаемые образы. И нежность, которую невозможно было даже представить. Почти причиняющая боль…

– Да, Анри, да, – еще раз повторила она.

Потом она положила голову ему на грудь и слушала, как он дышит. Дышал Анри тяжело, и сердце бешено колотилось прямо под ее щекой. Она ощущала его быстрые, неровные толчки. Вельда подняла лицо и, отбросив упавшую на глаза прядь, вопросительно взглянула на Анри. Он осторожно отстранил ее, обнял правой рукой, а ее правую ладонь, поцеловав, положил себе на грудь, прямо на сердце.

– Спасибо, – сказал Анри.

– Я никогда не думала, что это… может быть…так… – прошептала Вельда.

К рассвету звезды поднялись выше и они оказались в самом центре звездного шатра. Предрассветный ветерок холодил кожу. Они лежали на влажном от росы одеяле возле почти погасшего костра и смотрели в небо. На востоке медленно разгоралось бледное зарево, а над холмами, сумрачно нависающими над озером, еще царила непроглядная ночь.

– Звезды утром похожи на уличные фонари, – заметил Анри. – Уже рассвело, а они еще светят… Белые светлячки на розовом небе.

– А где вы видели уличные фонари, Анри? – вяло поинтересовалась Вельда. – У нас в городе их нет – только светильники на домах.

– Я бывал во многих городах.

– Зачем, Анри? Что вы вообще делаете? Эти эксперименты, программы, я знаю – это не основная ваша деятельность. Каково ваше место в сложившейся иерархии событий? – Анри удивленно поднял брови, но потом, по-видимому, вспомнил, что Вельда повторяет его собственную фразу, и улыбнулся.

– Как по-дурацки звучат многие наши сентенции, когда мы слышим их от кого-нибудь другого, – вздохнул он. – Вы это хотели продемонстрировать мне?

– Я хотела бы получить ответ…

– Ну хорошо… Все станции, подобные нашей, связаны между собой. Вы понимаете, это нужно для того, чтобы координировать исследования, обмениваться успехами и неудачами. Кроме того, необходима связь с правительствами стран – хозяев станций. Для выполнения всех этих функций существует некий коллегиальный орган, состоящий из девяти человек. Условно его можно назвать координационным советом. Я – один из его членов.

– Это нечестно! – с обидой воскликнула Вельда, отодвинулась от Анри и попыталась высвободиться из его объятий. Анри со смехом снова привлек ее к себе.

– Вас не интересуют члены координационного совета?

– Нет… но я думала, это такие старички… – Вельда понимала, что ведет себя глупо, но у нее отчего-то возникло такое чувство, как будто Анри в чем-то обманул ее. И она определенно испытывала неловкость при мысли о том, что вот этот самый человек только что был близок с ней, а еще несколько месяцев назад, вымазанный ее кровью, вопил вместе с ней в родильной палате.

– Зачем я вам, Анри?

– Вы мне необходимы. Я совсем не могу обходиться без вас. И больше не собираюсь от вас прятаться. Я как раз хотел предложить вам работать вместе со мной. Чем вы сейчас занимаетесь?

– Я?… Ну, я помогаю садовнику в оранжерее…

– Старый Гэджик удивительная брюзга!

– Ничего, мы с ним ладим… Но, Анри, это смешно! Что я, я! буду делать в лаборатории?

– Вы будете помогать мне. Чем именно – разберемся по ходу дела. Я уже говорил вам, что вы не то неудачно кокетничаете, не то действительно недооцениваете свои умственные способности. И потом – вы единственный человек на земле, который верит мне, хотя бы частично, и не считает мои измышления плодом больного воображения. Вы думаете, это мало значит для меня?