Екатерина Мурашова - Взгляд

– Я пришлю тебе хорошую одежду, и доктора. Сегодня.

– Не стоит беспокоиться, Ваше Величество, сидеть здесь удобно и в этой. А больше я нигде не бываю…

– Хочешь, я заберу тебя наверх?

– Что мне там делать? Я сижу здесь, вспоминаю хорошие года, когда была молодой. Также речка течет, и дерево все то же… Чуешь, Альбина, ванилью пахнет?

– Ванилью? Нет, не чувствую, наверное, тебе показалось… Арманзель, ты можешь выслушать меня? Больше мне не с кем об этом говорить…

– Ты будешь говорить о прошлом, Альбина? – выцветшие глаза старухи словно подернулись пленкой. – Говори…

– Не только о прошлом. О настоящем и будущем тоже. Потому что я ничего не понимаю. Хотя ты права – все началось в прошлом, в тот день, когда я в чужом платье зашла в трактир «У старого капитана». Ты помнишь?…

Альбине показалось, что к концу ее рассказа старуха задремала, привалившись к стволу высохшей яблони. Она уже собиралась встать и уйти, но тут скрюченные пальцы сжались в кулак, а сквозь морщинистые веки блеснул живой огонь.

– Ты никогда не найдешь его, Альбина! – прежним, звучным и низким голосом сказала Арманзель. – И это правильно. Может быть, он великий колдун, а может – бродячий акробат. Может быть, он жив, и едет на коне в полумиле отсюда, а может, давно истлел в могиле. Это неважно. Ты всегда будешь мерить себя по той минуте. И в ней искать утешения в скорбях твоих. Искать и находить. У каждого из нас есть своя мерка. И свое утешение. Большинство хранит их в тайне ото всех…

– И у тебя, Арманзель?

– И у меня…

– А как же Бог? – зачем-то спросила Альбина, хотя никогда не была не только религиозной, но даже по-настоящему верующей.

– Бог, он на небесах. Небесной меркой себя особые люди меряют, небесные. А мы – люди земные…

Альбина порывисто поднялась, сверху вниз в последний раз взглянула на старую прачку.

– Я пришлю лекаря. Пусть он изготовит для тебя мазь. Прощай.

– Прощай, Ваше Величество…

Слова старой женщины словно пробудили что-то в королеве. Государственные заботы на время отошли на задний план. Тем более, что за десять лет спокойного и вдумчивого царствования все было налажено Альбиной так, что ее ежеминутного вмешательства в дела королевства уже давно не требовалось. Дети тоже достаточно подросли, да впрочем, у нее никогда и не было к ним настоящего интереса. Старший рос пугливым и болезненным, средний и младший, нравом и обликом походившие на покойного Альберта, непрерывно дрались между собой на деревянных мечах, мучили кошек и стреляли по воронам. Всей душой и телом, бессонными ночами и смятыми в горячечной одинокой тоске простынями, Альбина понимала, что в ее женской судьбе осталась последняя, ненаписанная глава. Отчего-то в эти дни она особенно часто вспоминала давно умершего бастарда Аврелия, который любил наблюдать за звездами и нравами растений и животных. Может быть, она тоже могла бы полюбить это? Кто знает, ведь у нее никогда не было на это времени…

Мир благоволит к тем, кто решился, и однажды в ее комнату порывисто вошел Альвик.

Солнце плавилось в тигле витражей, слюдяной водой растекаясь у ног королевы. Вездесущих пух одуванчиков прозрачным пеплом сгоревшей мечты оседал на руках и плечах, ранней сединой проблескивал на висках. Широкоплечий светловолосый мужчина медлил у входа, любуясь точеной фигурой любимой женщины, как никогда прекрасной этим утром.

– Здравствуй, – прозвучал мягкий голос, – есть новости?

Альвик, как всегда в присутствии королевы, смешался, нервно подкрутил пышные усы и ответил:

– Мои люди нашли его, ваше величество. На этот раз это точно тот самый человек.

За прошедшие годы речь бывшего мальчишки северянина сделалась если и не красочной, то, несомненно, более связной.

– Я проверил, именно этот человек был в городе, когда хоронили вашего дядю.

– Кто он?

Голос королевы прозвучал словно издалека. Неподвижность Альбины была сродни стойке охотничьей собаки, почуявшей след.

– Немного лекарь, немного колдун, немного сумасшедший, – Альвик передернул широкими плечами, – Ученый, одним словом. Принадлежит к дворянскому роду. Кажется, дворянство его прадеду Аврелию пожаловал ваш прапрадедушка. Поговаривают, что в его жилах течет кровь венценосцев, но это, скорее всего, красивое вранье. Деньги у него есть, живет он не бедно, но без всякого шика, все доходы тратит на научные затеи.

Молчанье было подобно остаткам утренней росы на резных листьях одуванчиков и столь же недолговечно. Колоколом ударила капля: