Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

Пока мы ждали хозяина, я с торопливым любопытством рассматривал замок, выстроенный с таким строгим изяществом, словно уже после эпохи замков, в то романтичное время, когда эти вот строения возводили для красоты и любования строгой красотой, а не для обороны: мощный, неприступный, со всеми необходимыми атрибутами…

Обычно центральная башня замка не разрастается до размеров дворца, потому в мирное время хозяин и его семья живут в каменном двухэтажном доме, гордо именуемом дворцом или палатой. Правда, дом всегда цокольный, и даже на первый этаж нужно подниматься по длинной каменной лестнице. Здесь же никакого палатного дома, только донжон, массивный и широкий настолько, что в нем могут жить не только хозяин с семьей, но и множество рыцарей.

Из донжона вышел немолодой рыцарь, прямой, как лезвие двуручного меча, такой же бесстрастный, холодный и несгибаемый. Я встретил его твердый взгляд и ответил таким же, прямым, твердым, но исполненным почтения.

Высокий, поджарый, с густыми черными, как смоль, бровями, что резко контрастируют с седыми волосами, усами и короткой бородкой, он на удивление выглядел под стать своему замку. Под легким малиновым полукафтаном, раскрытым на груди, блестит, как мокрая рыба, крупноячеистая кольчуга, брюки заправлены в высокие сапоги, а на широком рыцарском поясе слегка покачивается зловещая мизерикордия.

Ремень сэра Гримоальда в абсолютном соответствии с правилами хорошего тона в обхвате на два дюйма шире талии и застегивается на третью дырочку. И, конечно же, в одной цветовой гамме с рыцарскими сапогами из тонкой кожи, но на грубой подошве, как приличествует человеку, всегда готовому взять в руки меч.

Он остановился в двух шагах от двери, из которой вышел, и замер, выпрямившись, холодный и оскорбительно вежливый. Взгляд его лишь скользнул по сэру Витерлиху, сразу ставшему меньше ростом и потерявшему яркость красок, и снова уперся в меня, строгий и требовательный.

Я поклонился со всей почтительностью.

– Счастлив, – сказал я абсолютно искренне, – что ваш племянник привез меня именно к вам! Впервые вижу замок, построенный по всем законам. Какие дивные контрфорсы! А портгаланты? Вы посмотрите на эти портгаланты!

Витерлих поморщился, зато взгляд сэра Гримоальда потеплел на сотую долю градуса.

– Вы… – проговорил он ровным голосом, – вы их оцениваете?

– По высшей шкале! – сказал я горячо. – Это же дивно, как они сделаны! Вы замечаете исключительную целесообразность вот тех линий…

Он посмотрел на меня, на портгаланты, снова на меня.

– Вообще-то, – заметил он осторожно, – сделано все правильно.

– Золотые слова, – восхитился я. – Когда все правильно, это выглядит прекрасно! А слегеторы? Нет, вы посмотрите, посмотрите на слегеторы!

Он смотрел не на слегеторы, а на меня, а у меня горят глаза от восторга, это я умею, смотрю на эти шедевры фортификации и всячески выражаю восхищение изумительной точностью постройки, где ни одной лишней детали, а это и есть совершенство.

– Приятно встретить знатока старых обычаев, – проговорил наконец он ровным голосом. – Хорошо, сэр Ричард, будьте моим гостем. Вам помогут помыться и принесут одежду, после чего надеюсь увидеть вас за ужином.

Огромную металлическую ванну наполнили горячей водой, на столике рядом разложили щетки, пемзу, мочалки из лыка, два сорта мыла. Две девушки регулярно подливали воду, в то время как третья терла мне спину. Все трое строгие, молчаливые, лишь одна позволила себе чуть улыбнуться, когда выскребывала из моего отощавшего тела грязь, начиная от макушки и заканчивая пятками.

Потом меня вытерли, облачили в новые одежды, у сэра Гримоальда наметанный глаз, подобрали почти по росту, хотя в плечах все же тесновато. Я поблагодарил, вышел во двор, начиная удивляться, куда же девались сэр Витерлих и его рыцари.

Замок в самом деле хорош, я не слишком и лицемерил, когда расхваливал перед хозяином. Ворота поставлены не в стене, как чаще всего, а в надвратных башнях. Надежные, двустворчатые, обитые железом, поджечь с налету не удастся. Кроме запоров и железных засовов еще и поперечная балка из цельного ствола дерева, выдвигается из одной каменной стены и уходит в другую напротив. Такую дверь не вышибить тараном.

Решетка железная, из четырехгранных толстых прутьев, пазы в стенах неширокие, что значит, падает точно, как по маслу. Уверен, висит не на цепях, а на веревках, их легче перерубить, чтобы быстрее преградить дорогу противнику.