Кэролайн Черри - Врата Иврел

— О, — заметил Лилл, — это Хши и Тлин. Мерзкие типы.

— С очень ловкими руками, — сердито продолжил Вейни.

— Они тоже олицетворяют собой Лиф. Хши играет на арфе, а Тлин поет. Кроме того, они воруют. Не пускайте их в свои комнаты. Я подозреваю, что вы находитесь здесь по милости Тлин. То, что нам известно о случившемся, очень похоже на нее. Она всегда отличалась недостойным поведением… Но оставьте близнецов мне. Я сам позабочусь, чтобы они не причинили вам неприятностей… А как Кесидри вел себя сегодняшней ночью?

— Он, мне кажется, был перевозбужден, — сказала Моргейн, — и скорее всего от того, что ему не часто приходится встречать здесь посторонних людей.

— Да, не много и не при таких обстоятельствах.

Они миновали последние ступени и остановились в коридоре, почти перед дверью их комнаты. Слуги, занятые своим делом, низко поклонились, когда Лилл и Моргейн проходили мимо них.

— Вы хорошо поели? — неожиданно спросил Лилл.

— Да, достаточно хорошо, — ответила она.

— А теперь спите спокойно, леди. Надеюсь, что вас ничто не потревожит. — Он отвесил обычный поклон, как только Моргейн направилась в комнату, но когда Вейни последовал было за ней, Лилл, протянув руку, задержал его.

— Она действительно находится в большой опасности, — сказал он. — Я боюсь, что она сделает что-нибудь необдуманное. Ей нужно уезжать отсюда сегодня же ночью. Я говорю это тебе вполне серьезно. — Лилл наклонился поближе к Вейни и обнял его рукой за плечи, как обычно позволяют себе хозяева в обращении со слугами. — Не доверяйте ни Флис, ни близнецам, не доверяйте никому из людей Кесидри.

— А разве вы не относитесь к ним?

— Я никак не заинтересован в том, чтобы этот замок был разрушен. Но это может случиться, если Моргейн начнет защищаться. Пожалуйста, поверьте мне. Я знаю, что она ищет. Идем со мной, и я покажу тебе это.

Вейни раздумывал, вглядываясь в темные спокойные глаза стоящего рядом с ним странного человека. В них проглядывала какая-то особенная печаль, и еще они излучали магнетизм, который заставлял верить им. Сильные пальцы, сдавившие его плечо, были и дружескими и в то же время настойчивыми и жесткими.

— Нет, — ответил Вейни. Ему было трудно сразу подобрать слова. — Я илин, и я подчиняюсь только ее приказам. Я не могу без разрешения вмешиваться в ее дела.

Он высвободил плечо из-под настойчивой руки, отыскал дрожащей рукой дверь и, не сразу найдя ручку, открыл ее, протиснулся внутрь и тщательно закрыл за собой. Моргейн вопросительно взглянула на него. Ее взгляд выражал некоторую озабоченность. Но он ничего не сказал ей, чувствуя внутреннюю слабость, раздражение от того, что ему хотелось поверить Лиллу, и недовольство от того, что он не мог этого сделать.

— Нам нужно уходить отсюда, — требовательно сказал он наконец. — Прямо сейчас.

— Но прежде чем мы это сделаем, мы должны еще кое-что узнать, — ответила она. — Пока я нашла всего лишь начала ответов на свои вопросы, и мне необходимо узнать все остальное. Я надеюсь получить полный ответ, если мы останемся.

Спорить с Моргейн было бесполезно. Вейни устроился около небольшого камина с маленькой и очень дымной топкой, который тем не менее все-таки давал тепло и согревал комнату. Он не стал располагаться на кровати, с тем чтобы Моргейн сама могла воспользоваться ей.

Но она не собиралась отдыхать. Он увидел, что она стоит у окна. Она вглядывалась в темноту через щель между приоткрытыми ставнями, от которой в комнате, и без того холодной, возникал дополнительный сквозняк.

— Мне кажется, что люди в этом замке никогда не ложатся спать, — заметила она, обращаясь к Вейни, когда он зашевелился, чтобы переменить положение и устроиться поудобней. — Я все время вижу отблески факелов на снегу.

Он что-то пробормотал в ответ и взглянул в ее сторону, когда она отходила от окна, направляясь к кровати. Она сбросила сапоги и парчовую накидку, а все, что она брала с собой в нижний зал, теперь лежало рядом с ней. Затем она сняла легкую кольчугу прекрасной тонкой работы, достойную многих королей минувших лет, и кожаную куртку, постепенно освобождаясь от вооружений, становясь в ездовых бриджах и тонкой батистовой рубашке стройной и женственной. Он отвел глаза и лишь слышал, как она устраивается отдыхать, укрыв ноги парчовой накидкой.

— Ты не должен думать, что как-то ущемлен, — пробормотала она. — Ты вполне можешь занять тут свою половину.

— Но здесь теплее, — ответил он, по-прежнему сидя на жестких камнях и желая только одного: не видеть ее так, как он на самом деле видел ее сейчас. Она имела в виду буквальный смысл своего предложения и ничего больше, и он прекрасно это понимал и не собирался никоим образом ее за это порицать. Он сидел около огня, сжав руки, и пытался свыкнуться с тем, что он илин и должен оставаться им в любой ситуации. Он должен служить Моргейн и сопровождать ее, лежать же безоружным рядом с ней означало подвергать себя опасности.