Кэтрин Мур: Шамбло

А рядом полузавешенное золотыми волосами лицо светилось экстатическим наслаждением. Почувствовав на плече руку, девушка вздрогнула, открыла глаза, покосилась в сторону Джо – и сделала еще один жадный глоток.

– Пошли отсюда, – беззвучно прошептал Джо. Девушка оторвалась от трубки, встала и поднесла к измазанным губам палец; на ее лице читалась откровенная досада.

Предостережение было излишним, Джо и сам не решился бы нарушить благоговейную тишину, царившую в галерее, однако минутой позже под высокими сводами зала дал волю долго копившейся ярости.

– Как это понимать?

– Мы питаемся единственным доступным нам способом, – пожала плечами девушка. – Ты тоже этому научишься – если только Оно не утащит тебя раньше.

Джо молча повернулся и зашагал сквозь медленно плывущие клочья тумана к выходу. Он слышал за спиной торопливое шлепанье босых ног по каменному полу, слышал учащенное, срывающееся дыхание, но упорно не оборачивался, и лишь на полпути к озеру, чуть не доходя до рощи, взглянул через плечо. Девушка плелась следом, понуро свесив голову, жалкая, как побитая собака. Всю злость Техасца как рукой сняло; он остановился и через силу изогнул губы в некоем подобии ободряющей улыбки. Красавица нерешительно остановилась перед ним, подняла несчастное, зареванное лицо. Джо невольно рассмеялся, подхватил ее на руки и начал целовать дрожащие губы, чтобы вернуть на них улыбку. Теперь он знал, почему у поцелуев такой терпкий, горьковатый вкус.

– И все-таки, – сказал он, когда они оказались у знакомого павильона, – неужели здесь нет никакой другой пищи? Зерно какое-нибудь, пшеница, еще что-нибудь. Или в лесу – там же должна быть какая-нибудь дичь. А фруктовые деревья, неужели у вас даже фруктов нет?

– Нет, – покачала головой девушка, – ничего у нас нет. Здесь не растет ничего, кроме травы и этих деревьев. Животных тоже никаких. А что касается фруктов – слава Богу, что наши деревья цветут всего один раз за всю свою жизнь.

– И?..

– Об этом лучше не говорить.

Опять какие-то недомолвки! Джо молча повернулся и пошел на пляж в смутной надежде еще раз ощутить вчерашний покой. Несколько глотков… жидкости избавили от чувства голода, тело наполнилось дремотным удовлетворением. Голубое безоблачное небо, мерный плеск волн, теплый, как парное молоко, воздух навевали мирное, благодушное настроение. Красивый мир, что ни говори.

Сонный день близился к концу, на озеро накатывала мглистая тьма, привкус крови придавал поцелуям дополнительную остроту, подчеркивал их сладость.

…Утром он, проснувшись, выкупался вместе с девушкой в голубой прохладной воде – и неохотно отправился через поросший коварной травой луг к Храму – гонимый голодом, потому что голод был сильнее отвращения. Он шел, ощущая легкую тошноту… а также острое, взволнованное нетерпение.

И снова впереди вздымалась неопределенная, скрытая голубым туманом громада, в залах и коридорах плавал пятнистый сумрак. Техасцу не нужно было указывать дорогу, он сам свернул направо, в галерею, нашел свободное место и встал на колени, ничем не отличимый от окружающих.

Первый глоток чуть не вывернул его наизнанку, затем тошнота отступила, осталось лишь ощущение ненасытного голода и жадное желание насытиться. Он пил, ничего не видя и не слыша, ни о чем не думая, пил, пока не очнулся, почувствовав на плече руку девушки.

Жаркий, терпкий напиток ударил в голову, как вино, Джо почти не помнил, как они покинули Храм, пересекли голодный, без ветра волновавшийся луг, как прошли под низко склоненными, зловеще перешептывавшимися ветвями. Опьянение продлилось до самого вечера, и только медленная мгла, пришедшая с озера, вернула полную ясность мыслей.

Жизнь стала предельно простой – хрустальная прозрачность дня и вязкий мрак ночи, утренние походы в Храм и терпкие поцелуи золотоволосой девушки…

Однажды вечером, когда в воздухе повисла первая, еще прозрачная дымка, Джо оторвал взгляд от гладкой, как зеркало, поверхности озера и увидел вдали – или это ему показалось? – смутные очертания горного хребта.

– А что это там, за озером? – лениво поинтересовался он. – Похоже на горы.

– Не знаю. – Глаза девушки тревожно потемнели. – Мы предпочитаем не интересоваться тем, что вдали.

Техасец не смог, да и не попытался скрыть раздражение.

– «Мы предпочитаем», – зло передразнил он. – «Об этом лучше не говорить». На все вопросы – один ответ. Меня тошнит от твоих недомолвок! Вы тут вообще хоть чем-нибудь интересуетесь, или только дрожите от страха перед этой невидимой тварью?