Мэрион Брэдли: Верховная королева

– Ничего, дитя, мы о тебе позаботимся, как должно. С первым ребенком оно всегда непросто – вот ни за что не хотят они покидать уютное гнездышко, – но мы сделаем все, что в наших силах. А кошку в комнату принесли?

– Кошку? Да, кошка здесь, но зачем, тетя?

– Да потому, малышка, что, если тебе доводилось видеть, как кошка котится, ты знаешь: кошки производят на свет малышей, мурлыкая, а не крича от боли, и, может статься, присутствие кошки, которая наслаждается родами, умерит и твою боль, – объяснила Моргауза, поглаживая пушистую зверюшку. – Это такая разновидность родильной магии; пожалуй, на Авалоне о ней не знают. Да, теперь можешь присесть: отдохни малость, подержи на коленях кошку. – В течение недолгой передышки Моргейна гладила мягкую шерстку, но вот она опять согнулась вдвое от резкой судороги, Моргауза заставила племянницу встать, и та вновь принялась расхаживать взад-вперед по комнате.

– Пока можешь терпеть, ходи: так оно быстрее получится, – наставляла она.

– Я так устала, так устала… – простонала Моргейна.

«Прежде чем все закончится, ты еще не так устанешь «, – подумала про себя Моргауза, но вслух не сказала ничего: лишь подошла и обняла молодую женщину за плечи.

– Вот. Обопрись на меня, дитя…

– Ты так похожа на мою мать… – проговорила Моргейна, прижимаясь к Моргаузе; лицо молодой женщины исказилось, словно она вот-вот заплачет. – Ах, если бы мама была здесь… – Моргейна закусила губу, словно сожалея о мгновении слабости, и медленно побрела через битком набитую женщинами комнату: туда-сюда, туда-сюда…

Часы ползли медленно. Кто-то из женщин уснул, но на их место заступили другие; прислужницы по очереди ходили с Моргейной взад-вперед, а та, по мере того как шло время, пугалась и бледнела все больше. Солнце взошло, но повитухи так и не разрешили Моргейне лечь на солому, хотя измученная роженица спотыкалась на каждом шагу и с трудом переставляла ноги. То она говорила, что ей холодно, и куталась в теплый меховой плащ, а то отбрасывала его от себя, жалуясь, что вся горит. Снова и снова ее тошнило и рвало; наконец, в желудке ничего уже не осталось, кроме зеленой желчи; но рвота не прекращалась, хотя женщины поили ее горячими травяными настоями, и Моргейна жадно проглатывала дымящуюся жидкость. Но вскоре снова начиналась рвота, и Моргауза, не сводя с родственницы глаз и обдумывая слова Лота, размышляла про себя:» Какая разница, чего она сделает и чего не сделает… Возможно, Моргейне вообще не суждено пережить этих родов «.

Наконец молодая женщина не могла сделать больше ни шагу, и ей разрешили лечь; Моргейна хватала ртом воздух и закусывала губы; приступы боли накатывали все чаще. Моргауза опустилась на колени рядом с нею и взяла ее за руку. Часы шли. Полдень давно минул; спустя какое-то время Моргауза тихо спросила:

– А что, он… ну, отец ребенка… был заметно крупнее тебя? Иногда, когда дитя так долго не появляется на свет, это означает, что ребенок пошел в отца и для матери слишком велик.

«Но кто все-таки отец ребенка?» – гадала про себя Моргауза, как много раз до того. Она видела, как в день коронации Артура племянница смотрела на Ланселета; если Моргейна и впрямь забеременела от него, тогда понятно, отчего Вивиана настолько разъярилась, что бедняжке Моргейне пришлось бежать с Авалона… За все эти месяцы Моргейна ни словом не объяснила причины своего ухода из храма, а про ребенка сказала лишь, что он зачат у костров Белтайна. А ведь Вивиана надышаться не могла на Моргейну; уж, наверное, она не допустила бы, чтобы та обзавелась ребенком от кого попало…

Но если Моргейна, восстав против предначертанной ей судьбы, взяла в возлюбленные Ланселета или соблазнила его, заманив в рощу Белтайна, тогда чему удивляться, если жрице, которую Вивиана, Владычица Озера, избрала в преемницы, пришлось бежать с Авалона.

– Я не видела его лица; он пришел ко мне как Увенчанный Рогами, – только и ответила Моргейна. И Моргауза, обладающая малой толикой Зрения, поняла: молодая женщина лжет. Но почему?

Часы шли. Улучив минуту, Моргауза вышла в главный зал, где люди Лота играли в бабки. Лот наблюдал; одна из Моргаузиных прислужниц – та, что помоложе, – устроилась у него на коленях, сам он рассеянно трепал рукою ее грудь. Завидев входящую Моргаузу, девица опасливо подняла глаза и собралась уже слезать, но Моргауза лишь пожала плечами.

– Да сиди уж; среди повитух ты не нужна, а нынешнюю ночь, по крайней мере, я проведу со своей родственницей; некогда мне оспаривать у тебя место в его постели. Вот завтра – дело другое.