Джордж Кинг - Тран. Создатель чудовищ

– Это еще что такое?! – раздался гневный окрик.

Через палату к креслу больного спешил взбешенный Явгмот. Он сгреб женщину в охапку и потащил к двери, но Ребекка так крепко вцепилась в плечи Гласиана, как будто чувствовала, что обнимает мужа в последний раз.

– Пойдемте! – рычал Явгмот. – Вы можете умереть!

– Отпустите меня! Оставьте меня в покое!

С громким треском разорвалась заскорузлая от крови рубаха Гласиана. Ребекка на секунду замерла, увидев на своих пальцах сукровицу и гной.

– Посмотрите, что вы наделали! – Целитель тряс ее за запястье. – Придите в себя! Взгляните, что вы сделали со своим мужем!

Женщина смотрела на супруга непонимающим взглядом. Глаза Изобретателя закатились, все тело его содрогалось от боли, а в уголках губ показалась желтоватая пена.

– Оставьте меня! – истерично кричала Ребекка, пытаясь освободиться, но Явгмот ничего не хотел слушать. Заломив ее руку за спину, он обхватил рыдающую женщину за талию и выволок в коридор.

– Успокойтесь, я знаю, на вас так много всего навалилось… Вы так мужественно держались все эти годы. – Голос целителя стал почти ласковым. – Я понимаю, когда перепробовано столько лекарств и ничего не помогает… Вы ведь все еще любите его, несмотря ни на что…

– Отпустите меня, – плакала Ребекка.

– Не хотите думать о себе – подумайте о муже, – толкнув ногой соседнюю дверь, Явгмот втащил женщину в лабораторию, – Гласиан не хочет подвергать вас опасности. Он вовсе не хочет, чтобы и вы страдали, так же как он…

Остановившись возле стеклянного шкафчика, набитого инструментами и склянками, целитель отворил дверцу, схватил большую бутылку с каким-то препаратом и зубами вынул пробку.

– Ни Гласиан, ни я не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось…

Он плеснул содержимое склянки сначала на пальцы Ребекки, а затем стал лить сильно и неприятно пахнущую жидкость на ее грудь.

– Вот так, – приговаривал Явгмот, – вот так… Это убьет все микробы, любую инфекцию…

– Ненавижу, – захлебывалась рыданиями женщина, – ненавижу тебя! Будь ты проклят…

– Тихо, тихо, ш-ш-ш, тихо… – Не выпуская мокрую пленницу из стальных объятий, он достал еще пару бутылок, одной рукой с трудом наполнил большой шприц и вонзил иглу в ее плечо.

– Ну, все… тихо, тихо. Это поможет вам успокоиться и побороть любую инфекцию, если она попала в кровь…

Тело молодой женщины обмякло. Нервно всхлипывая, она привалилась к плечу эскулапа.

– Тихо… ш-ш-ш… все в порядке, все хорошо… – гладил ее по волосам Явгмот, – теперь ты в безопасности… я не позволю тебе заболеть…

С трудом подняв заплаканное лицо, Ребекка посмотрела на него помутневшими глазами.

– Почему ты не лечишь его? Почему твоя сыворотка не помогает моему мужу?

Явгмот глубоко вздохнул и произнес печально:

– Не знаю. Правда. С самого начала все шло как-то не так…

– Просто ты не хочешь, чтобы он поправился. – Язык ее заплетался.

– Поверь, я делаю все возможное, – утешал целитель. – Я хочу, чтобы он выздоровел. Мне нужно, чтобы он был здоров, потому что я хочу бороться за твою руку. А у инвалида похитить жену я не могу.

Ребекка уперлась в его плечи и, холодно взглянув на поклонника, покачала головой:

– Не делай этого. Не играй со мной. Я слишком многое пережила за эти годы, чтобы…

– Я знаю, – прервал ее Явгмот, – семь лет у постели больного – это очень тяжело. И все эти годы я не хотел отправлять его в Пещеры, думая, что так лучше. Теперь я понимаю, что ошибался. Мои люди проводят его вниз. Мы практикуем сейчас новый, активный способ лечения, намного более действенный, чем могут предложить эти гоблины и сам Гласиан. Там о нем позаботятся. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я вылечу его, Ребекка.

– Вылечишь? Обещай мне.

– Обещаю. Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания.

Старейшины чувствовали себя несчастными. Им сказали, что их перенесут в рай, но это не было раем. Спасение – вещь относительная.

Теперь каждый думал, что в любом другом месте ему было бы лучше. Вот уже три недели, как они сидели в темной пещере, словно заживо погребенные. Хорошо еще, что здесь была вода, – тоненький ручеек сбегал по дальней скале. Ее хватало, только чтоб напиться да умыть лицо. И все. За время вынужденного заключения пышные одежды членов Совета превратились в грязные лохмотья, а лица мужчин заросли щетиной.

С едой дело обстояло и того хуже. Низкие своды покрывали гроздья белесых светящихся грибов. Их тусклое мерцание было единственным источником света, которого становилось все меньше и меньше, по мере того как старейшины обрывали скользкие грибы, чтобы хоть как-то утолить голод.