Анна Клименко - Лабиринт Сумерек

«Проклятье, проклятье!!!» – ийлура с отчаянием глянула на окно. Вот оно, единственно возможное спасение, но только как до него добраться? И она подумала о том, что если прыгнуть, если повезет , и она пролетит над тварью…

Чудовище вмиг поднялось на дыбы.

И Эристо показалось, что на зубастой морде играет отвратительная, наглая ухмылка – мол, а что ты теперь будешь делать, детка?

– Да пошел ты!.. – не выдержав, рявкнула ийлура. Сделала выпад, едва не выколов твари круглый глаз, – отправляйся к Шейнире, туда тебе дорога!!!

…Она не сразу увидела, как отворилась дверь.

И в комнате появилось новое действующее лицо. С белой, точно алебастр, кожей. В темно-синем платье с высоким воротником, в шелковом тюрбане с великолепным изумрудом.

Помедлив на пороге, темная жрица резко шагнула внутрь и захлопнула за собой дверь.

– Что, побери меня Шейнира, здесь происходит?

Эристо-Вет так и не нашлась, что ответить.

А потом и думать стало некогда, ибо в точеных пальцах темной появился жертвенный нож. Брызнула кровь из рассеченного запястья, в лицо дохнуло тленом и – вздыбилась мутная завеса, словно сотканная из невесомых частиц пепла.

Покрывало Шейниры. Тот самый божественный дар, которым наделяется с рождения каждый синх Эртинойса. – «Тьфу, от какого рождения? Да они же вылупляются из яиц, словно ящерицы…»

И сразу стало тихо, и время остановилось, застыв капелькой янтарной смолы.

– Прими в жертву эту ийлуру, Мать Всех Синхов, – донесся до Эристо-Вет мягкий шепот.

Сотканная из тьмы пелена покатилась по комнате, пожирая на своем пути все живое.

…Лан-Ар обернулся и взглянул в лицо убийцы, ожидая третью стрелу себе в сердце. Он даже не успел удивиться тому, что смотреть в глаза своей смерти совсем не страшно. Просто стоял – и безмолвно ждал, и ни одной сколько-нибудь толковой мысли не появилось в голове, а на душе воцарилась странная, равнодушная пустота, как в пересохшем колодце.

Время с каждым вздохом медленно утекало, стеклянными каплями ссыпаясь в бездонную яму былого.

Лан-Ар смотрел на бук, увитый плющом с глянцевыми листьями. Ему отчего-то казалось, что именно оттуда должен показаться убийца – ну, или вылететь толстая арбалетная стрела… И ему не хотелось ни шевелиться – «К чему? Все равно настигнут» – ни молиться.

В этот миг щеру надоело стоять на месте. Он утробно рыкнул, резко подался вперед – словно чуял далекий пока что Альдохьен и сытные кормушки в щернях. Лан-Ара при этом развернуло с той легкостью, с какой ветер швыряет сухие листья; только мелькнули перед глазами сплетенные меж собой пальцы ветвей, а затем – ощущение влажной, остро пахнущей травы на щеке, и четкое осознание того, что если щеру вздумается рысить до самого города или, что еще хуже, до ближайшего дикого стада себе подобных, от него, Лан-Ара, останутся только клочья мясца, кое-как надетые на костяк…

– Провались я к Шейнире, – прозвучало откуда-то сверху, – мы сегодня убили двух зайцев. Даже трех!

Щер остановился. А Лан-Ар, лежа на животе, кое-как повернулся на голос, и первое, что он увидел, были блестящие носки щегольских сапожек. Дальше (или выше?) последовали сафьяновые голенища приятного мохового цвета, штаны из щеровой кожи, такая же безрукавка прямо на голое тело. И, наконец, лицо – вовсе не хмурого убийцы со взглядом, «подобным стальному клинку». На Лан-Ара с интересом взирала молоденькая ийлура, почти отроковица.

В память впечатались светлые, точно наледь в лунном свете глаза. Белые волосы истинной северянки были заплетены в тонкие косички и рассыпались по нешироким, но крепким плечам. На щеках, еще не утративших детской мягкости, дрожали милые ямочки.

– Тебя вели на продажу? – уточнило прекрасное дитя Фэнтара, задумчиво склоняя головку к плечу.

Лан-Ар поперхнулся воздухом. Глядя на спасение, явившееся в образе голубоглазой ийлуры, он отчего-то разволновался; ему стало неловко оттого, что перед этим небесным созданием он валяется на земле, закованный в кандалы, словно преступник, в грязных лохмотьях, едва прикрывающих тело… Он почувствовал, как кровь приливает к щекам, и от этого стало еще хуже, впору было зарыться в землю, чтобы никто не видел его таким жалким и беспомощным.

– Ты глухой? Или немой? Или слабоумный?.. – она наклонилась к нему, косички с шелестом скользнули вниз, а Лан-Ар вдохнул свежий, почти резкий аромат благовоний, которыми пользовалась девушка.