Ольга Погодина - Князь Лавин

Гедун Дуба остро глянул на неожиданного гостя. Помолчал, приподняв брови в уважительном удивлении. Потом коротко и осторожно кивнул бритой головой.

– Беру свои слова обратно.

– Ну, хватит, – Дордже поднял руку, привлекая к себе внимание, – То, что я обещал, выполнено. Правда, не тогда и не так, как мы ожидали. Сын Ицхаль, – при этих словах все взоры обратились на нее, – захвачен в плен куаньлинами на плоскогорье Танг и в самое ближайшее время будет здесь. Где, как вы все понимаете, князь Ригванапади постарается расправиться с ним незамедлительно. Это и явилось той причиной, по которой мы созвали вас столь поспешно. Боюсь, нам придется действовать исходя из сложившейся ситуации.

– И это все? – скучающе протянул Цзонхав, – Я-то думал…впрочем, неважно.

Ицхаль вопросительно выгнула бровь. Дордже оставил реплику без внимания, и продолжал:

– Есть еще кое-что, требующее вашего внимания. В Гхор мне пришлось своими глазами увидеть гуля. Все слухи о них, что гуляют по равнинам Шамдо, как выяснилось, не беспочвенны. И то, что гуль, увидев, немедленно попытался убить меня, говорит о многом.

Эта новость, с неудовольствием заметила Ицхаль, произвела на присутствующих гораздо большее впечатление. Цзонхав вмиг посерьезнел. Звериная физиономия Хух-Хото сморщилась, словно ему в рот попала непереносимая кислятина. Даже с лица Гедун Дуба сбежала его вечная кривоватая ухмылочка.

– Гули? Это посерьезней возни в песочнице, именуемой княжеским двором, – наконец, изрек Гедун Дуба, – Сколько их,Дордже?

– Судя по тому, с какой скоростью я наткнулся на одного из них, много, – ответил Дордже Ранг, – И на этот раз у них явно есть продуманный план. Они не косят людей в слепой жажде, а захватывают ключевых. Одного за другим. Не удивлюсь, если они уже пробрались в их столицу.

– Это плохо, -серьезно сказал Цзонхав, – Куаньлины славятся своей дисциплиной. Можно… сделать очень многое, находясь на вершине этой причудливой лестницы, которой управляется их империя…

– Да, – Дордже не стал развивать эту мысль, – Я считаю, что и нам медлить больше нельзя. Куаньлины руками князя способны сделать то, что еще не удавалось самим гулям – сокрушить Ургах. Зачем им это нужно, все знают.

– Ладно, – Цзонхав медленно кивнул, – Будет вам…ваше представление.

Однако Дордже Ранг почти не обратил на него внимания, равно как и на молчаливые кивки глав прочих сект, выражавших согласие. Его взгляд уперся в Хух-Хото. Жрец смотрел долго, неприятно, словно бы они вели какой-то давний, молчаливый разговор. И Хух-Хото, наконец, сдался, опустив глаза и ссутулив спину.

– Ты вынуждаешь меня совершить первое в истории моей секты предательство, – мотая головой, прохрипел он.

– Я бы на твоем месте задумался, кому ты служишь, – жестко отвечал Дордже Ранг, – Пятьсот лет назад твою секту создали как защиту от гулей. Цена была ужасная, но многие шли на эту жертву добровольно, – ради спокойствия и мира на этой земле. Что сейчас несете вы, кроме ужаса и отвращения, – вы, которыми пугают детей?

Громадные плечи Хух-Хто опустились еще ниже.

– Преданность князья Ургаха – это то немногое, что еще заставляет многих считать нас людьми, – наконец, уронил он, не поднимая головы, – А то, как именно нести людям благо, каждый понимает по- своему.

В сердце Ицхаль его слова вошли острой ледяной иголочкой. Когда-то в детстве она слышала от отца сказку о страшном драконе, поселившемся на склонах гор. Богатырь за богатырем уходили в горы, и никто из них не вернулся. И вот, устав ждать, в горы решил отправиться сам молодой князь. Он нашел дракона свернувшимся на груде золота, и бился с ним, и убил его. Перед смертью же дракон сказал ему, что вечен, добавив загадочное: " Теперь ты – дракон!" И потянулись пальцы князя к золоту, и скрючились, и начали превращаться в драконьи лапы…

Убийство. Она планирует убийство родного брата. Как и все ее братья, убивавшие друг друга ради трона одного за другим.

Она в молчаливой муке вскинула глаза на Дордже Ранга.

– Я рад, что ты чувствуешь это, – жрец стал очень серьезным, – Иногда все мы совершаем то, чего вовсе не хотели. И словами о малой крови не оправдать себя никогда. Но от этого ничего не меняется, – именно малой кровью… Тебе просто придется взять эту ношу и нести, не в силах ни оправдаться, ни искупить вину. Если ты оставишь в живых своего брата, – потеряешь сына. А, может, не только сына, но и свою страну. И теперь ты не имеешь права отказаться: мы все здесь уже слишком далеко зашли. Иногда…боги посылают нам такие испытания. Прости, дитя.