Ольга Онойко - Город. Фреска.

Лезвие меча и его рукоять: много ли навоюешь яблоком черена, но и за полотно клинка не взяться рукой. Следом за смертоносными девами рескидди громыхала тяжелая копейная конница: отцы, братья и мужья.

Дальше плелся одинокий дракон с прибинтованными крыльями: униженный зверь покорно топал, с непривычки все время забирая вбок, и жалобно чихал, шумным сопением тревожа пыль мостовой. Поводья держала главная войсковая священница; Джесет не различала знаков на ее платье, но окормлять армию в походе могла не менее чем Средняя Сестра. В седле за нею возвышался безоружный и бездоспешный мужчина могучего сложения. Джесет узнала его, хотя и страдала неприличной царице забывчивостью. Арсен, маг. Брат ее покойного мужа.

Зеркало показало, как вблизи дракона утихают крики, люди перестают толкаться и налегать друг на друга. Лес поднятых рук, пальцев, сложенных молитвенным знаком…

И за теми, кто освящал поход, на расстоянии трех повозок следовала лошадь воеводы.

В мире не было воды, и человек умер, и стал злым духом. Арсет заплакала, и ее слезы стали соленой водой. Она вновь сотворила человека, но вода была солона, и он умер, став злым духом. Тогда Арсет погрузилась в раздумья и, поразмыслив, создала пресную воду с прохладой, и деревья с тенью, и рыб, и животных. Но все это высохло и умерло, ибо в мире не было ночи. Злые духи кружили бури и хохотали. Арсет прогнала злых духов. Она призвала силу своей крови и создала мир, где может жить человек. Для этого она затмила солнце. И была ночь. Был день Рескит и стала ночь Арсет. И Рескит была гневна.

Царица Джесет гневна, и в гневе своем куда страшнее Немилостивой Матери. Царевна стоит перед ней, маленькая, щуплая, трясущаяся, как кустик тамаринда перед сирокко. Постаревшая мать раздалась вширь, но под обвисшей кожей не жир, а мускулы, и медные глаза Джесет кажутся раскаленными докрасна.

«Сама-то ты чего хочешь?» - сумрачно произносит царица.

Она устало развалилась на низком диване, но Джесет и в бою не более бывает грозна. Нижняя челюсть ее напряженно ходит из стороны в сторону, тошнотворный скрип ввинчивается в уши: к старости зубы царицы расшатались.

Царевна судорожно глотает. Ее сотрясает дрожь, ей жарко, она не чувствует тела и больше всего боится, что к ней вернется детский ночной порок.

«Н-н… н-нич…» - на выдохе, не думая, стонет она, охваченная надеждой жертвы – если отдать все, то отпустят.

«Дура», - утомленно говорит мать, и веки ее, давно покинутые ресницами, заслоняют нестареющее пламя глаз. – «Ду-ура!» - почти воет грозная Джесет, тряся головой. – «Ну за что мне это, богини?..»

Джесет-старшая смирилась с тем, что дочери не поднять ее стяг воеводы. Но Рескидда, самый просвещенный город под солнцем, открывала тысячу путей: Акридделат, царица и Младшая Мать одновременно, была канонизирована… ну ее к духам, святую! Царицы-законодатели, светочи наук и искусств, сами ученые, сочинительницы, маги, наконец…

Царевна оказалась безнадежно глупа.

Она не выказала никаких дарований, кроме способности к домашней магии, столь ничтожной, что и этому учить Джесет выходило бессмысленным.

Все, на что годилась царевна – помогать при кухарне, мести пол и шить платья куклам, которых обычаем полагалось торжественно сжечь после первой инициации, много лет назад.

Арсет спряталась, но злые духи указали ее Рескит. Рескит послала за ней огни и вихри. Арсет воздвигла горы и остановила их. Рескит взяла горы и бросила. Арсет создала океан и горы упали в океан. Рескит велела солнцу жечь и высушить океан. Но океан пролился дождем и стали облака, снег и туман. И Рескит больше не видела Арсет.

…куда убежать? Что сделать, чтобы никто больше не видел ее и ничего от нее не хотел?!

«Жаль», - сказала Младшая Мать. В ее кратком слове, как в глубоком и тихом «свят», завершающим службу, слились все песнословия круга: «мы сделали все, что могли», сказанное деканом медицинской кафедры, «нам горько сознавать…», недоговоренное магом-целителем, «что же теперь будет?», выдохнутое одной из Старших Дочерей.

Семь лет, прошедших от первой инициации до второй – немыслимо долгий срок. Младшая Мать тайно посылала на медицинскую кафедру Университета. Оттуда пришла аспирантка – удивительной красоты девушка, похожая на изваяние Арсет в кумирне, - быстро осмотрела царевну, щупая ее пальцами сильными и жесткими, как у лучницы. Потом ученая обернулась к Младшей Матери и равнодушно сказала что-то на чужом языке.