Виктор Кувшинов - Мир, которого нет

— Ты хоть знаешь, щипач, какую куру ощипывать полез? — усмехнулась пиратша.

— Т-теперь знаю… — пряча глаза, сказал парнишка. …Мало, кто не знал в округе, недавно здесь появившуюся, но быстро всем показавшую, кто есть кто, тетушку Моа, пиратшу. Ее и прозвали так, довольно уважительно, а не просто по имени, как обычных женщин, за то, что, фактически, еще не нашлось ни одного мужчины, способного справиться с ней ни голыми руками, ни саблей, ни мечом. А вот от нее схлопотать оплеуху можно было очень даже запросто. Однако, в отличие от своих коллег мужчин, Моа не грешила излишней жестокостью, стараясь всегда рассудить споры по совести, и это только добавляло уважения в обращение "тетушка".

Этот вор щипач, прервал своим появлением ее слегка пьяные воспоминания о появлении здесь. Она пришла в этот мир, скорее всего, в первый раз. Найдя себя в яме и не помня ничего, кроме пары дурацких рифмованных строк, назойливо крутящихся в голове, и своего, еще более дурацкого имени, она выбралась оттуда, как только смогла двигаться. Когда отошли все болевые эффекты, она ощутила всю мощь и ловкость своего большого тела и не растерялась, когда обнаружила себя, среди царства почти полной анархии.

Сначала она приютилась в деревне, пойдя в батрачки к одной семье. И хотя она стала завидной работницей, сбежала оттуда через неделю. Окружающие, наверно, резонно подумали, что ей надоела тупая работа, но, на самом деле, была еще одна, внутренняя причина. Почти сразу, как она очнулась в зиндане, у нее появилось странное чувство, что ей очень нужно двигаться в одну сторону. Она не понимала, что это значило, но и сопротивляться ему не могла. Так она и оказалась на берегу этого большого, полупиратского, никем не управляемого острова, выйдя из внутренней, крестьянской области.

Очутившись в маленьком портовом, полурыбацком, полупиратском городке, она быстро сориентировалась и разыграла роль пиратши. Пиратов женского рода здесь видом не видывали, и ее претензии на это громкое бандитское звание вызвали бурю веселья в первом же кабаке, куда она пожаловала. Тогда, нисколько не смутившись, она тут же вызвала на бой всех насмешников. Моа хорошо запомнила свой первый выход.

Она спокойно стояла посреди кабака, одетая в непрезентабельную мужскую крестьянскую одежду и абсолютно уверенная в своих силах. Ржание пьяных мужиков не утихало. Они придумывали все новые шуточки, одна другой солоней, и гоготали над ними, как гуси на случке. Моа все это, в конце концов, надоело, и она пнула по ближнему от нее столу, за которым мужичье особенно усердствовала в ее адрес.

Стол от удара подпрыгнул на полметра, и все содержимое кружек и тарелок оказалось на сидящих за ним пиратах и их прихлебателях.

— Да ты знаешь, стерва, на кого поперла!? — взревел один, особо габаритный пират и сделал шаг ей навстречу, с явно неблагородными намерениями. — Ну-ка курочка, повернись к лесу передом, ко мне задом!

— Сейчас посмотрим, что за хлюпик тут пищит, — спокойно ответила Моа и резко ударила точно в солнечное сплетение подходящего и расставившего свои лапищи верзилу. Тот остановился, как вкопанный не в состоянии ни вздохнуть, ни двинуться и, через несколько мгновений стал сгибаться в перочинный нож.

Самозваная пиратша спокойно продолжила. — Кто следующий?

Следующие не замедлили появиться и отомстить за товарища. Когда второй нападающий приземлился на первого, в воздухе заблестела сталь ножей.

— Так, ребятки! За ножи отдельная плата — у каждого, кто полезет, буду срезать кошелек! Ну что, есть желающие?! — предупредила распалившихся мужиков Моа.

Желающие нашлись. Гора поверженных пиратов только росла. Моа сама себе удивлялась. Она, зная, что, скорее всего, придется пробивать себе дорогу кулаками, пробовала до этого различные упражнения и приемы, но отрабатывать их на живых соперниках ей пришлось впервые. Чувствуя, что скоро весь кабак захочет с ней посостязаться и, завидев мелькнувшие клинки, размером с небольшой меч, она предупредила:

— Все, шутки кончились, теперь буду убивать! Кто хочет умереть первым?! — она, переведя дух, спокойно обвела взглядом притихших мужиков, столпившихся вокруг на приличном расстоянии. Моа стояла спиной к стенке, так что тылы у нее были прикрыты. По-прежнему в руках у нее ничего не было. Столы и стулья, были давно сдвинуты в углы помещения, оставляя приличное пространство для поединка. А у ног Моа валялось несколько срезанных ею кошельков и отобранных ножей.