Виктор Кувшинов - Мир, которого нет

— А вот дальше начал шевелиться один из вояк. Тут только до меня дошло, что ты не убивал их, а старался оглушить. Я успел срезать вожжи с одного коня и перевязать ему руки, пока он совсем не пришел в себя. Затем я пошел проверять остальных. Один, на опушке был напрочь окаменевши, а из троих в лесу, один мертв, простреленный стрелой арбалета, а два других живы, но без сознания. Я связал и их, собрал все оружие и коней, и тут подоспела Саша.

— Я тоже забеспокоилась, куда это все запропастились, и пошла в том же направлении, что и Алекс. А там этот кошмар…

В результате Ян скоро знал, что его перевезли на конфискованных лошадях в ближайшую деревню, а обезоруженных военнопленных просто отпустили с лошадьми обратно в волшер. Самое обидное было то, что Ян, по запарке, забыл о том, что мог стать невидимым, и легко перебить всех соперников. Они уже три дня находились в деревне у местной знахарки, которая выхаживала его. У них теперь был целый табун лошадей из шести голов и немаленькая коллекция разнообразного оружия. Но ничто из этого не могло вернуть ему зрения, отнятого у него магом перед своей смертью.

Еще через пару дней он смог встать и пройтись по комнате. То ли знахарка делала чудеса, то ли открывшийся канал энергии лечил его изнутри, но он быстро шел на поправку. Еще не вставая с кровати, Ян понял, что его жизнь изменилась полностью.

Его слух обострился в несколько раз, и теперь он ориентировался в кромешной темноте по мельчайшим звукам и запоминая накрепко их направление по отношению к себе. Скоро, не сходя с кровати, он знал, где находятся все двери, окна, печь, стол, длину тамбура и так далее. Все это он определил по скрипам и шорохам от ходящих и что-то делающих людей, и звукам с улицы. Он даже знал, что у хозяйки есть рядом скотный двор и недалеко проходит дорога. Оказалось, что обостренный слух, может во многом заменить зрение, надо только все время быть внимательным и вслушиваться…

Другой процесс, спровоцированный еще стычкой с верховным магом, был поток каких-то смутных воспоминаний, в которые он вслушивался с не меньшей жадностью, чем в окружающие звуки. Он вспоминал жизнь в каком-то мире, совершенно непохожем на этот. Его мучили видения поездов, машин, огромных городов, самолетов. Он даже помнил названия этих явлений и предметов. Но у него начисто отсутствовала память о конкретных людях, именах или событиях. Сколько бы он ни старался вспомнить, мысль все время куда-то ускользала, как ящерица, оставляя в цепких объятиях сознания только хвост неясных ощущений.

И еще одна потребность росла с каждым днем. Может быть, из-за потери зрения, но Яну казалось, что тянущее его куда-то чувство многократно усилилось, как будто цель сама постепенно приближается, и ему тоже надо пытаться идти навстречу.

Теперь, в полной темноте, не замутненный другими ощущениями, этот сигнал был очень четким, хотя Ян никак не мог определить, какой природы было это ощущение.

Просто ему хотелось двигаться в определенную сторону, как перелетной птице в свое время хочется лететь на север или юг.

Встав на ноги, Ян понял, что весь мир изменился для него, как изменился он сам.

Ему приходилось учиться ориентироваться в полной темноте, используя палочку, и запоминать обстановку в доме и на дворе, ориентируясь только на звуки. Это было ужасно. Он, наконец, осознал, сколько он потерял — фактически весь мир. Но и приобрел нечто другое — он стал слушать и слышать новый мир, говорящий с ним мельчайшими шорохами, которые сознание раньше просто отбрасывало за ненадобностью. Он поразился, сколько гармонии может быть в звучании природы, например, на лугу, полном стрекота насекомых, пения птиц и шелеста ветерка. И сколько ужасного шума производит человек, гремя наковальнями в кузнице, точа лезвия или пиля дерево. Теперь мир в основном состоял для него из звуков и сигналов палки, которая стала чем-то вроде чувствительного продолжения руки. А люди превратились в голоса, вздохи и шорохи шагов, по которым он стал не только безошибочно определять, кто к нему подходил, но и чувствовать, в каком настроении был этот человек.

Ребята днем помогали по хозяйству знахарке, и Ян придумал себе занятие, которое показалось бы странным нормальному человеку, но давшее слепому моральную отдушину. Как-то раз в доме оказалась пара ребятишек, забежавших то ли от соседки, то ли от родственницы. Они, видимо впервые видели слепого человека, и стали приставать к Яну с детскими расспросами. Как-то само собой получилось, что он решил рассказать им какую-нибудь историю, памятуя свой удачный опыт сказителя страшилок в семье крестьянина после зиндана. Первая же незатейливая байка про принцессу, злого колдуна и прекрасного принца, вызвала неописуемый восторг у детворы. Через пару дней у знахарки на дому образовался целый клуб любителей сказок. Ян, по звукам, даже заподозрил взрослых в подслушивании историй, но не стал их разоблачать или смущать. Зато прибавил в рассказы ощущения реализма и драматизма.