Пирс Энтони - Властью Песочных Часов

— Я так не считаю. Ко мне приходило так много мужчин с рассказами о том, что они видели привидение моего мужа, хотя я знаю — это просто грубая мужская игра. Мне хотелось бы верить, что вы другой.

Почему-то Нортон чувствовал себя довольно неважно.

— Я видел призрака, но это не обязательно означает, что я согласен с тем, что он сказал.

— Я вижу сияние, — сказала Орлин. — Но я не… — Она улыбнулась. — Спокойной ночи, Нортон.

— Спокойной ночи, Орлин.

Она вышла и закрыла за собой дверь.

Снова появился Гавейн.

— Я вижу проблему, — сказал он. — Никто из вас не является убийцей дракона; вам просто не по нраву приступать к делу незамедлительно. Но если она сказала, что ты светишься, значит, она приняла тебя. Теперь это вопрос времени. Все, что от тебя требуется, — это оставаться здесь и…

— И быть на содержании у женщины, — закончил Нортон. — Я считаю, что такое предложение трудно принять.

— Это мое поместье, черт подери! — выругался Гавейн. — Здесь все принадлежит мне. Орлин не наследница; наследником может быть только сын, которого она родит. Она знает это.

— А, предположим, будет дочь?

— Что? — Призрак казался озадаченным.

Нортон начал осознавать тот факт, что цель Гавейна совершенно не совпадала с желанием Орлин. Он хотел сохранить поместье; она хотела пристойного человеческого положения. Он хотел сына, чтобы тот стал продолжателем его рода; его не интересовал сын как личность. Она же наверняка хотела хорошего ребенка, который был бы радостью ее самой и семьи Гавейна, всего мира, честью рода. Его заботили деньги и власть, ее — достоинство и любовь. Она предпочла бы иметь привлекательную, умную и ласковую девочку, похожую на нее, в то время как Гавейн счел бы оскорблением появление кого-либо, кроме крепкого отважного парня — такого, как он сам. Симпатии Нортона склонялись к женской точке зрения.

Но он находился здесь по велению призрака, и точка зрения Гавейна имела преимущество.

— Я постараюсь выполнить то, что тебе надо. Но я не буду торопить события. Не потому, что я хочу попользоваться твоим поместьем, а в силу убеждения, что твоя жена лучше, чем ты о ней думаешь. Я хочу выбрать правильный путь.

— Я хочу того же, — сказал Гавейн, и в голосе его сквозила обида. — Я хочу, чтобы мой сын был лучше всех.

Нортон ничего не сказал на это. Когда он пытался понять действующие здесь силы, ему не становилось легче. Впрочем, остаться здесь — лучший способ узнать Орлин и, когда представится благоприятная возможность, сделать то, о чем просит призрак. И в то же время все надо сделать как Можно быстрей, пока он не слишком привяжется к ней. Насколько все было бы легче, будь она авантюристкой или шлюхой!

Нортон закрыл глаза, и Гавейн больше не заговаривал с ним. Вскоре он уснул, погруженный в комфорт постели, словно в грязевую ванну.

Ему снилось, что он снова у окна-головоломки, пытается сложить разрозненные фрагменты. Когда он пристально смотрел на нее, определяя контуры, они вдруг начали изменяться, приобретая очертание обнаженной женщины — у этой женщины были волосы цвета меда и такие же груди. В смущении он пытался отвести взгляд от этой невыразимой прелести. Он делал это не от того, что ему не хотелось смотреть на такое тело; он боялся совершить насилие над скромностью Орлин.

Но очертание тела увеличилось до натуральных размеров, превратясь в живую женщину, обнаженную и нестерпимо желанную. Нортон попытался положить ее на место — ведь его руки все еще находились на картинке, обхватывая женщину, — но обнаружил, что его тянет по направлению к ней. Вот-вот он выпадет через картинку в мир головоломки… Что с ним тогда будет? Он в отчаянии оттолкнул ее, и она упала на пол и разбилась на тысячи кусков, и он знал, что осколки эти уже никогда не собрать вместе, как ни старайся он подобрать их друг к другу.

Нортон проснулся… Рядом с ним находилась Орлин. Она села на кровать, обняла его за плечи. Сквозь свою пижаму и ее пеньюар он чувствовал прижавшиеся к нему теплые груди.

— Проснитесь, проснитесь, Нортон, все в порядке! — успокаивала она его.

Если бы во сне кричал ее ребенок, она успокаивала бы его так же.

— Я проснулся, — сказал Нортон. — Вам не надо… вам не следует находиться здесь.

— Я не могу позволить, чтобы вы страдали, — сказала Орлин. — Это снова был призрак?

— Нет, на этот раз нет. Просто плохой сон. Боюсь, что я — не слишком хорошая компания.

— Вы так ярко светились!

Нортон закашлялся.