Анна Клименко - Тень Арднейра

Она замолчала и как-то беспомощно оглядела Фарлека. Тот кашлянул, прочищая горло.

– Я… не понимаю.

– А и не нужно. Будь счастлив тем, кем станешь здесь.

Богиня протянула им ладони, и на каждой лежало по золотой рыбке.

– Берите – и идите домой. Дорогу найдете…

Ее взгляд пошарил по земле, и, повинуясь воле высшего создания, среди пучков травы проклюнулась коричневая спинка тропы.

– Идите же.

… Они пошли прочь от костра, взявшись за руки. За спиной шептался с дождем лес, и печально качала головой младшая шеннита Лирри. А впереди… Кто знает, что ждало их дальше?

Дхэттар. До конца времен.

Может ли завершиться жизнь, ставшая бесконечным сном?

Само слово «сон» смертные определяют как нечто, имеющее окончание. «Бесконечность» – будет длиться всегда, разве что сам мир перестанет существовать, но тогда и само понятие времени исчезнет, растворится в абсолютном ничто.

Вейра Лонс продолжала жить в белом дворце на Айрун-ха, единственная в своем роде, последний эрг Серединных земель. Она никогда не прогоняла тех смертных, что приходили к ней за советом, иногда принимала бродячих музыкантов и бардов. Но все понимали, что в душе леди царит вечная зима, а сердце ее подобно запертой каменной башне. Ее прозвали Скорбящей, но это, пожалуй, было не так. Вейра давно не скорбела. Она вообще перестала что-либо чувствовать, исключая те редкие мгновения, когда память возвращала ее…

К раннему утру, когда она стояла рядом с Тиорином Элнайром и смотрела на портрет красноволосой воительницы.

К закату в Айруне, когда пальцы Ланса сжимались на уздечке Рыжухи.

К той ночи, когда для двоих все казалось таким простым и вечным.

И каждый раз она задавала себе один и тот же вопрос: почему именно так распорядилась Судьба? Зачем Ланс вмешался в жизнь тихого мирка?

Ответов не было, да и не могло быть.

…Правда, однажды ей приснился странный сон. Заливной луг, по которому ветер гнал изумрудные волны, холмы вдалеке и сизое небо, набрякшее дождем. И – двое, в незамысловатой одежде простолюдинов, бредущие сквозь травяное море. Девушка была настоящей красавицей: золотые локоны, яркие зеленые глаза, нежный румянец, проступивший на загорелых щечках. Он – крепкий парень, черноглазый и черноволосый… У обоих на шее – по золотой фигурке, изогнувшейся в прыжке рыбы. Кайрина де Гиль и Тиорин Элнайр. И, похоже, они были счастливы.

«А как же я?» – не выдержав, крикнула Вейра, – «как же я? Почему я осталась здесь, совершенно одна?!!»

Тиорин остановился, будто прислушиваясь к чему-то.

– Что? – Кайрина тревожнопосмотрела на него, – что такое?

– Ты ничего не слышала?

Она задумчиво качнула головой.

– Пойдем, вечер скоро.

И они пошли дальше, под редкими каплями дождя.

А Вейра, лежа среди вышитых покрывал, вспомнила слова оракула.

Говорят, что те, кто умирает в одном мире, может возродиться в мире-близнеце, так было и будет до конца времен.

…Впервые за много дней она приказала седлать Рыжуху (та, первая, давным-давно умерла, да и вторая тоже, но дочь Бездны с непонятным упорством продолжала покупать себе золотистых лошадок и называть их этим простым именем).

«Но куда ты поедешь?» – спросила она себя. И ответила: «Куда глаза глядят».

– Мне сопровождать вас, миледи? – осторожно поинтересовался Юдин.

– Нет. Я еду… По личному делу.

Таверс пожал плечами и удалился. А Вейра, хлестнув кобылку, понеслась по склону Айрун-ха, туда, где поют ручьи и шелестят деревья.

…Неподалеку плакала флейта. Незатейливый мотив, навевающий горькие воспоминания.

Ланс, уходя в клубящийся туман, оглянулся и посмотрел на нее. А в ладонях – Око Пламени в серебряной оправе, и она, еще девчонка, греет руки о горячую кровь эрга.

Вейра крепко зажмуриалсь, прогоняя видения. Затем натянула поводья и решительно спрыгнула на землю, твердо намереваясь поглядеть на смертного, который своей игрой будил горечь ушедших дней.

На берегу мелкой речушки, весело журчащей и катающей блестящие камешки, прислонившись спиной к искореженному стволу плакучей ивы, сидел музыкант.

Стараясь ступать неслышно, Вейра подошла ближе; она скользила бесшумно, но все-таки треснула под ковром сухой листвы ветка – и печальный напев смолк.

Человек вскочил на ноги, ловко выдергивая меч из ножен.

– Кто десь?!!

Вейра, смутившись, вышла на открытое место.

– Прошу прощения… Я услышала, как ты играл, и хотела послушать еще. Эта музыка… она будит воспоминания…