Мария Семенова - Хромой кузнец (сборник)

Вот что за чудище вырвалось на поляну и встало между невестой и женихами, и пар струями бил из ноздрей на морозе. Мальчонка с ветки увидел, что на рогах быка горело жаркое золото. Не простые были медведи, не прост был и тур. И кто страшнее, неведомо.

А рёв тура уже смешался с медвежьим. Оторопевшие поначалу, косматые женихи втроём бросились на быка. Один разорвал ему когтями плечо, другой успел укусить, но третьего тур вмял в снег и там оставил лежать. Новая сшибка, и ещё одна бурая туша взлетела, перевернулась и грянула о сосну, так что белая шапка обвалилась с вершины. Последний шатун встал на дыбы, но тур пригвоздил его золотыми рогами к необъятной берёзе и держал, пока тот не замолк и не свесил когтистые лапы, оставив полосовать ему шею. Тогда тур швырнул его прочь, ещё раз коротко проревел и пошёл к дереву, у которого без памяти висела на верёвках невеста. С его плеча и шеи капала кровь. Вот бык наклонил голову, осторожно дохнул Светлёне в лицо. Кончиком рога поддел лыковые путы и разорвал, как гнилую нитку. И тормошил тёплой мордой упавшую девушку, пока она не очнулась. Светлёна отчаянно вскрикнула, заслонилась локтями… тур ничем её не обидел. Губами поднял из снега какой-то мешочек, затянутый длинным оборванным ремешком. Положил ей на колени, подставил могучую изодранную шею. Светлёна неверными руками кое-как обхватила её, крепко завязала концы ремешка. Погодя стащила платок, взялась унимать, заговаривать кровь:

– Ты, руда, стань, боле не кань…

Тур слушал смирно, опустив грозную голову. Только всё заглядывал Светлёне в глаза, будто силясь что-то сказать. А потом непоседа-братец увидел, как тур припал на колени, и сестрица неловко, несмело взобралась ему на спину. И пошагал тур, чуть заметно прихрамывая, по глубокому снегу прочь, как будто поплыл…

– Вот дела-то, – скончал свою повесть говорливый сосед. – Хотели с собаками его обложить, да больно уж лют. Только лучше бы девка досталась, кому назначали. Боятся теперь, разгневается Скотий Бог, хуже не было бы!

Кий с сыном перевернули обледенелый валун, вытащили самородок. Не тронутый ржавчиной, он синевато блестел, и обломанные края были остры – как раз то, что надо. По пути домой они завернули в кузню за молотом, и тут издали долетел звериный рёв – далёкий, ослабленный расстоянием. Однако подпилки, свёрла и молоточки немедленно отозвались, заговорили. Чуть слышно запел даже большой молот-балда, не забывший руку Перуна. Кий ударил кресалом, и Огонь выпростал из горна длинный язык, будто прислушиваясь. А Кию подумалось, что точно так звенела когда-то его кузница, откликаясь на гневный голос Сварожича.

– Тур кричит, – сказал Светозор. – Уж не тот ли?

Выглянули они в дверь и вот что увидели. С опушки, проламывая ранящий наст, во всю мочь бежал тур – золотые рога, и на его спине, вцепившись в чёрные космы, ничком лежала девушка. А за туром на перепончатых крыльях, злобно шипя, летел… нет, не Волос, в два раза поменьше, но тоже страшилище. Чешуя вокруг шеи переливалась пёстрыми бусами, на плоском затылке болталось подобие косы.

– Живёт же мерзость такая, – покоробило Светозора.

– Змеевна! – сказал Кий. – А ведь догонит!

Летучая тварь между тем прянула вниз, метя кривыми когтями. Но промазала – лесной бык увернулся, вспахав белую целину. Змеевна ударилась оземь и вдруг обернулась красавицей в длинной искрящейся шубе. Только светились глупые радужные глаза.

– По-доброму ворочайся! – расслышали кузнецы. – Её брось, и свадебку справим! А не то вечный век будешь в турьей шкуре ходить!

Бык молча бросился, пригибая золотые рога. Но красавица обернулась громадной клыкастой свиньёй – опять с косою и бусами. Лязгнула челюстями. Жаль, не выпросила у батюшки ледяного змеиного зуба!

Кий с сыном замахали руками, закричали в два голоса. И тур их услышал. Повернулся и тяжело поскакал, выбиваясь из сил. Огонь в горне свирепо гудел, сам собой разгораясь жарче не надо. Кий сунул в него тяжёлые клещи и поспешил обратно к двери. Подскакавшему туру пришлось заползать на коленях, но всё-таки он успел: кузнецы вдвинули засов перед самым рылом свиньи. Ударившись о железо, веприца отлетела с бешеным визгом. Кузнецы оглянулись посмотреть на быка, но быка не было. У наковальни, прижавшись друг к дружке, сидели на полу девка и парень – черноволосый, в изодранном жениховском наряде. Двумя руками он крепко держал привязанный на шею мешочек, глаза были сумасшедшие. А ноги – босые, сбитые в кровь. А ещё на полу лежала порожняя шкура, увенчанная золотыми рогами. Обоих, парня и девку, колотила дрожь.