Любовь Пушкарева - Потерянное одиночество

Фрешит склонил голову, признавая его правоту.

Это был триумф.

Молодой полуволк сорвал поводок и доказал, что он уже заматерел.

Я изобразила аплодисменты, и Седрик в ответ еле заметно кивнул, многие заметили это и сделали свои выводы.

С тех самых пор мы встречаемся три-четыре раза в год у меня в ресторане, разделяем трапезу, болтаем, делясь сплетнями. И если Седрик специально опустошается перед встречей, то я забираюсь к нему на колени, и мы неспешно и аккуратно наполняем друг друга. Для него это сладкая пытка, он хочет большего, хочет всего и сразу, но понимает, что, проявив грубость, лишится и этого. Для меня же это своего рода тренировка умения делиться и генерировать, не открываясь.

– Ты похожа на колючий куст, – говаривал Седрик в сытом благодушии, – колючки скрывают сладкий цветок и так хочется вдохнуть его аромат полностью, но нельзя, шипы не дают… Чем нежнее обращаешься с шипами, тем сильнее аромат – сладкий, пьянящий, розовый, летний, солнечный.

Я смеялась в ответ.

– Ты ж волк, что тебе аромат розы?

– Я ведь не волком к тебе прихожу, а почти человеком…

Седрик все же понял, что когда он полон сил, мы не можем нормально общаться – наши начала конкурируют и враждуют. А поняв это, к моей радости, перестал звать меня в жены, удовлетворившись нашими редкими встречами и подобием дружбы. А может, и не подобием. Не было возможности проверить.

И вот сегодня мне потребовалась услуга.

Без четверти десять он зашел в зал. Лет пять назад он сменил внешность и сейчас был даже слишком ярким – высоким, широкоплечим, но не грузным брюнетом с точеным лицом, лет тридцати. Женщины млели и норовили упасть в объятия от любви с первого взгляда, но после второго многим становилось ясно, что лучше поискать кого-то не столь жесткого, если не сказать жестокого. Красивый хищник даже не пытался скрыть свою натуру, наоборот, выставляя ее напоказ.

– Пати… – он склонился, целуя мне руку.

– Никак не привыкну к твоей вызывающей красоте, – проронила я.

– А знаешь, такая внешность по-своему помогает, все ждут какого-то подвоха и не осмеливаются перечить. Ни в чем.

– Так что ж так раздраконило мою розочку? – перешел он к делу, взяв шутливо-галантный тон.

– Твоя дура-секретарша, мне пришлось бежать из дома в офис, чтоб набрать твой прямой номер…

– Она уже не работает.

Я приподняла бровь.

– Лихо.

Он лишь досадливо отмахнулся, мол, такой пустяк не тема для разговора.

– Ты голоден?

– Нет, только что с ужина.

– Тогда пойдем ко мне.

– С удовольствием…моя розочка.

– Не зли меня, волк. И ни на что не надейся, ты переполнен и так.

– Пати, ты хамка.

– Ты тоже, мой дорогой, – ответила я с улыбкой.

Зайдя в кабинет, Седрик привычно устроился в кресле.

– Ну, Пати, я тебя слушаю.

– Как у нас обстоят дела с Конвенцией о защите генерирующих сотворенных?

Он безмолвно поднял брови, как бы говоря: «Вот оно как».

– Хочешь прижать тетку с кузеном? Запросто.

– Нет, все не так просто. Они действительно не соблюдали Конвенцию, чуть не угробив пару флерсов, но… Но Руфус снял с мальчика печать, и это позволило ему удрать и прийти ко мне. Я не смогла его вышвырнуть и «взяла», а тетушка подарила мне девочку, узнав, что та беременна.

– Ух ты. А по порядку? На тебе теперь беременная флерса…

– Да вот это и есть по порядку, – поморщилась я. – Мальчик оказался из старых и далеко не слабак. Флерса… я их чуть откормила и теперь… в общем, с беременностью и прочим у меня проблем нет.

– Пати… Пати-и, – лукаво улыбаясь, произнес он, – не увиливай от матерого полуволка. Ты сейчас не розовая, ты салатовая, значит, этот флерс с тобой, что же тогда с флерсой, а?

– Родила и воспитывает ребенка за городом на цветочной ферме.

Седрик затаился.

– И как давно ты стала владелицей флерсов?

– Две с половиной луны назад.

Он присвистнул.

– Да… Пати…

– А теперь, когда ты удовлетворил свое любопытство, мой дорогой, давай вернемся к делу, – я злилась из-за того, что ему теперь известно, насколько я стала сильна.

– Ну, давай, моя розочка, я тебя все так же слушаю.

Я собралась с мыслями.

– Руфус, чтобы… помучить флерса, рассказал ему о четырех его собратьях, которые находятся в плену у вампов, в одном из их бардаков.

– Пати, это нонсенс, – рассудительно произнес Седрик, – Зачем вампам флерсы, они ничего не могут с них взять.

– Да, не могут. А зачем словесно издеваться, бить и мучить флерса, отключая его vis-функцию, а?