Сергей Булыга - Долина беспорочной службы

Правда, не далее как нынешней ночью она назвала его… Нет, не по имени. Она сказала:

– Ваше величество!

Вот так. И король, который не только обходил караулы, но и умел заглядывать в чужие души, понял: сердце госпожи Праленту уже не принадлежит ему, как прежде, безраздельно. Да-да, вот именно! Сегодня госпожа не в восторге от королевского имени, королевское имя уже перестало быть для нее сладчайшей, желаннейшей музыкой, она ищет другое. Но чье? Кто мог набраться такой неслыханной дерзости, кто мог осмелиться встать на его, королевском пути? Фельдмаршал, генералы, офицеры? О, нет конечно же – для них субординация превыше всего. Солдаты? Король улыбнулся… но тут же нахмурился. Вот кто – посланник! Конечно же, он! Но как мог этот сухонький паркетный щелкун проникнуть в сердце госпожи? Весь в хлипких лентах, напомажен, тощ, труслив… а рядом он, король – победитель, герой. Всё это, конечно, смешно, да вот только женское сердце – не сердце солдата, для женщин устав пока что не писан…

Подумав так, король раздраженно вздохнул и посмотрел на госпожу Праленту. Та утопала в кружевах и, кажется, крепко спала. В походной палатке короля было тихо. Тихо было и в лагере. Ну что ж, пусть поспит. А как проснется, так причины для раздора уже не будет существовать. Король потянулся к звонку – одно его слово, и дрянного посланника сведут в овраг, «пли!» – и готово. Однако…

Да! Двенадцать полков очень даже не вечны. Ведь каждое новое сражение уносит роты, а то и батальоны пусть и бесстрашных, но не бессмертных героев. А этот… тьфу!.. а этот посланник утверждает, будто его государь, верный союзническому долгу, готов поставить королю резервы. Офицеры возьмутся за трости… Гм! За обучение…

Ну и ладно, не надо в овраг. А вот что, если…

И рука короля осторожно коснулось лица госпожи Праленту. Скользнула по нежной щеке, по безмятежному лбу. И замерла.

А ведь и она, госпожа, может быть послушной. Верной. Раболепной. Да что госпожа! Вот на столе пакет, а в нем письмо: крестьяне недовольны, мануфактуры ропщут, и даже при дворе уже нашлись такие, которые, видите ли, «устали от войны». Канальи! Им мало славы, добытой лучшими сынами родины, им подавай покой, безделье. Ну, он им покажет!

Забыв про госпожу, король торопливо сел к столу, схватил перо и стал писать. В столицу. Лейб-экзекутору.

Держава была малая, а недовольных много; письмо затягивалось. Уже трижды пела флейта – к побудке, к завтраку, к битью по темени, – а король всё продолжал писать. Его привычное ухо не обращало внимания на многоголосый говор и треск тростей. Ведь главное – немедля отправить письмо, а о двенадцати полках король не беспокоился; приказ по армии написан и оглашен. В шесть тридцать выступать, дозоры, сигналы и порядок следования колонны – всё оговорено. Да ничего непредвиденного и случиться не может: противник, разбитый накануне, отступает, окрестности пусты – при приближении короля и его славной армии жители всегда разбегаются, так повелось еще с первых побед. Так что всё в порядке. И всё же, на всякий случай, король еще с вечера приказал занять господствующие над лагерем позиции и выставить там батареи прикрытия. Батареи поставлены так, что держат под перекрестным прицелом ведущую к лагерю дорогу; он сам наблюдал и командовал…

Канальи! Везде ему приходится бывать самому, никому ничего не поручишь. Солдаты, похоже, устали, да и офицеры выглядят не лучше, так что королю теперь не до госпожи Праленту. Одни только флейта, барабан да скрип солдатских сапог. Но зато…

Раздался выстрел. Одиночный. Госпожа Праленту проснулась и вопросительно посмотрела на короля.

– Тринадцатифунтовое, – сказал король… и замер.

Ядро просвистело над самой палаткой и упало в обоз. Заржала лошадь.

– Да что это они!.. – воскликнул король.

Дружный залп из нескольких орудий был ему ответом.

Король схватил шпагу и выбежал из палатки.

Ядра ложились веером, ломая ровные ряды лучших на свете солдат, а те продолжали невозмутимо строиться в походную колонну. И офицеры командовали так, словно они не под вражеским обстрелом, а на учебном плацу. Да что они, с ума сошли?!

Король круто повернулся на каблуках и властно щелкнул пальцами. Подобострастный старик фельдмаршал с поклоном подал ему зрительную трубку. Король схватил ее, повел по высотам…

Так и есть! Орудийная прислуга лежала порубленная, а у его, у королевских тринадцатифунтовых пушек деловито сновали бородачи в длиннополых овчинных шинелях. Позор! Разбить, разгромить, рассеять и перекроить славнейшие державы, а где споткнуться? В окраинной дикой стране, в которой, как говорят, мужчины на зиму ложатся в спячку, а женщины выкармливают младенцев снегом пополам с опилками…