Сергей Булыга - Прекрасная дама

А после, с лязгом опустив забрало, дал Гордому шпоры и решительно свернул в проулок, где, как ему помнилось, стояла харчевня «Зуб дракона» – там подавали жареных цыплят, вепрятину и подожженное вино. Прежде, пятнадцать лет тому назад, вино было отменное.

И оно таковым и осталось. Сдувая с кружки голубое пламя, лэйн пил не хмелея и думал: прекрасно! Ведь совершенно очевидно: юный кавалер – отнюдь не тот, за кого он себя выдает. Простой мелкопоместный лэйн никогда бы не посмел вести себя столь вызывающе. А в этом сразу чувствуется кровь, да и еще какая! Так что, вполне возможно, он – сын короля Крутогорья, где в бездонных ущельях, говорят, течет Железная Река, и где младенцев окунают в расплавленный металл, после чего они становятся неуязвимыми. Ну а что, если он явился с Ядовитых Островов? Тогда даже одно прикосновение к нему смертельно. А может быть, он – это Заблудший Лэйн? Смерть потеряла его след, теперь время над ним не властно, он бессмертен. Вот и прекрасно! Подвиг рядом!

Вот почему когда герольды протрубили сбор и славные воины из не менее славных двенадцати королевств стали вызывать один другого на поединки, отважный лэйн тотчас разыскал в разодетой гарцующей толпе своего юного насмешника и, подняв забрало, учтиво сказал:

– Я весь к вашим услугам.

Кавалер улыбнулся, спросил:

– Как пожелаете?

– Насмерть.

– Извольте.

Славно! Отважный лэйн мельком глянул в сторону и усмехнулся – теперь красавица уже не улыбалась, она побелела как снег. Она, конечно, недурна собою и, должно быть, неприступна. Но ведь чем выше стены крепости и чем храбрей защитники, тем слаще победа…

Но что это он?! Скорее к делу!

Вот и дело: противники разъехались, пришпорили коней, помчались друг на друга, сшиблись, и… Копье кавалера, скользнув по щиту, обвило лэйна вокруг шеи и принялось душить его! Дышать стало нечем, в глазах потемнело… Но лэйн нашел-таки в себе нужные силы, разжал железные объятия и отбросил в сторону проклятое копье, а его верный конь стал тотчас же топтать его копытами. Прекрасно! Лэйн чувствовал себя помолодевшим на пятнадцать лет. Тогда ему в последний раз рукоплескали зрители, оруженосец еженощно приносил охапки писем от прекрасных дам, а он не читая бросал их в камин – ведь госпожа его была строга и зорко наблюдала…

Ну а теперь она осталась в замке. Конечно, жаль, что ее сейчас нет рядом, но он вернется и расскажет все, как было!

А было так: отважный лэйн учтиво поклонился кавалеру, тот ему также учтиво ответил, они разъехались под пение фанфар, под восторженный говор собравшихся, поправили доспехи – и вновь пришпорили коней, помчались по ристалищу… И кавалер метнул в лэйна гремучую, сверкавшую как молния, тяжелую железную перчатку! Удар пришелся в грудь, и латы тотчас же оплавились; лэйн был не в силах ни поднять меч, ни защититься щитом. Сокрушительный удар обрушился на его шлем, казалось…

Но, к счастью, случилось иначе: меч кавалера переломился надвое, а он сам, отброшенный неведомою силой, едва удержался в седле.

– Он в латах Черного Пустынника! – гневно вскричал кавалер. – Пусть снимет латы!

Зрители молчали. Отважный лэйн, воспользовавшись заминкой, быстро привел свои латы в порядок. А устроители турнира, кратко посовещавшись, дали знак к продолжению единоборства, решив, что было бы несправедливо лишать собравшихся непредсказуемого зрелища.

Когда соперники съезжались в третий раз, то кавалер вдруг превратился в невидимку, однако отважный лэйн на слух, по топоту коня, весьма ловким ударом сшиб с противника забрало, и тот, оглушенный, вылетел из седла. Враг был повержен, видим и беспомощен. Оставалось лишь сойти с седла и, склонившись над ним, просунуть лезвие меча между нагрудником и шлемом, а после коротким ударом завершить нелегкий поединок.

Но когда за твоею спиной больше сотни побед, когда сам герцог Прентилимо вот так же лежал на ристалище и все кричали «Смерть ему!», а ты, напротив, подал ему руку и помог подняться, то сейчас и тем более довольно крови. А посему отважный лэйн, лишь мельком глянув на поверженного юношу, легким аллюром приблизился к балкону белокурой дамы и, сняв шлем, с улыбкой поклонился ей. Была весна, ярко светило солнце и зрители рукоплескали победителю. Он и действительно был как никогда хорош – осанка, профиль, взгляд, скупая седина и мужественный шрам наискось по левой щеке…

Однако белокурая дама не видела – или не желала видеть – всего этого. Она нарочито небрежно обмахивалась веером и смотрела куда-то в сторону, на ристалище, а если точно, то на поверженного кавалера. Злые языки впоследствии утверждали, будто при этом на глазах у нее навернулись слезы, но это неправда – дама просто скучала. Скучала! Вы только представьте! Рукоплескания смолкли, среди почтенной публики прошелся ропот. Как же так?! Неслыханно! Да как она смеет! Отважный лэйн, едва сдержав себя, поклонился во второй раз. И только тогда белокурая дама вздохнула, сказала: