Юлия Латынина: Во имя государства (сборник)

– Эти люди остались в столице, – возразил Инан, – и вряд ли вам с них что-нибудь перепадет.

– Ну хорошо, – сказал судья, – тут ты, может, и прав. Однако, признаться, у нас в городе нет воров такого размаха да еще и с такой внушающей расположение внешностью. Что ты скажешь насчет того, если я укажу тебе имена и дома людей, у которых денег не меньше, чем у лесного щекотунчика, а ты потом поделишься со мной половиной?

Но тут вмешался Ланна, начальник судна. Ему вовсе не хотелось, чтобы мальчишка оставался и сотрудничал с одунским судьей.

– Помилуйте, господин судья, – с досадой сказал Ланна, – ну разве этот мальчик грабитель? Во всем виноват его товарищ, тот, которого мы не успели поймать, – это мальчишка дерзкий, смелый и, судя по его повадкам, из варваров, аломов или вархов. Шон же, несомненно, даже не знал, что в корзине. Не правда ли, Шон?

Инан, потупив глаза, кивнул.

– Великий Вей, – с насмешкой воскликнул судья, – ты посмотри, Шон, как Ланна заботится о тебе. Еще немного, и он скажет, что все драгоценности принадлежали ему.

– Не очень-то он заботится обо мне, – возразил Инан, – коль скоро обвинил меня в краже пояса, который он сам мне дал.

– Ах, маленький Шон, – ответил торговец, – любовь к тебе и тревога за тебя свели меня с ума. Ты же сам знаешь, к каким безумным поступкам способны влюбленные. Я подумал о том, как мы расстаемся, и как ты дальше идешь по земле один, без денег, доступный вымогательствам любого чиновника. И я подумал: обвиню-ка я мальчика в краже, а потом выкуплю заключенного на поруки. Это будет стоить мне, правда, десяти монет, внесенных в казну, и еще некоторой толики подарков моему другу судье, но зато уж теперь ему не придется скитаться одному, без опоры и защиты.

– Что значит – выкуплю на поруки? – удивился Инан.

– Вот видите, – обратился торговец к судье, – если бы этот мальчик был вором, разве он не знал бы столь общепринятых вещей?

И пояснил:

– Каждый заключенный по вынесении приговора становится казенным рабом, однако здесь, в провинции Чахар, действует закон, по которому ответчик может выкупить такого раба в личную собственность.

Тут чиновник услышал, что в дверь кто-то входит, и, решив, что это стражник, недовольно сказал:

– Ну, что тебе?

– Вы приказали разыскать второго вора, – ответил с издевкой юношеский голос, – вот я и разыскался.

Судья в ужасе обернулся, а Ланна хотел было вскричать, но так и не успел: нож, брошенный Идасси, вошел ему в грудь. Ланна булькнул и повалился на ковер.

Судья хотел было встать, но тут Идасси шагнул к нему, и тонкий кончик его меча уперся в горло судье.

– Клянусь божьим зобом, – сказал Идасси, – я не такой дурак, чтобы убивать городского судью, но я клянусь, что съем твою печень, если ты не сделаешь, как я хочу!

Судье очень не хотелось, чтобы его печень кто-то ел, и он, дрожа, произнес:

– Что же ты хочешь?

– Сейчас ночь, – сказал Идасси, – и городские ворота заперты. Во-первых, напиши записку, предписывающую стражникам открыть ворота двоим срочным гонцам.

По кивку Идасси Инан подал судье бумагу и тушечницу, и тот заполнил необходимый документ и приложил к нему печать.

– Собери наши камни, – сказал Идасси Инану, – да положи их в мешок, который у меня за плечами.

Инан исполнил требуемое.

– Эй, – тихо сказал Идасси судье, – а ну-ка вели ему не входить.

Судья испуганно обернулся к двери, желая посмотреть, о ком говорит Идасси, и в этот самый миг молодой варвар размахнулся и снес мечом голову старого судьи.

– Пойдем, – сказал Идасси, беря государя за руку, – здесь в конюшне отличные кони, и к вечеру следующего дня мы будем за границей империи.

Вот Идасси и Инан выехали из ворот судебной управы и поскакали темным городом к северным воротам.

– Как ты думаешь, стражники действительно выпустят нас по этой бумаге? – прошептал Инан.

– Должны выпустить. Тише, слышишь?

И Идасси, осторожно взяв государеву лошадь за узду, свернул в переулок. Едва они это сделали, как мимо них от городских ворот промчались три всадника, – один впереди, и двое, скованных провисшей цепью, сзади. У всадника впереди было желтое знамя, в ознаменование того, что его дело – величайшей государственной важности, и все три всадника промчались посередине улицы, – там, где имел право ездить только государь, буде ему случится посетить Одун, или его курьеры. Всадники промчались по улице и свернули к управе городского судьи.

Каковы бы ни были распоряжения, привезенные всадниками, – Инана и Идасси, благодаря подписанной судьей бумаги, выпустили из города через малую дверцу, и вскоре юноши поскакали по ночной дороге, обсаженной рядами оливок. Оливки в этих местах вдоль дорог сажали специально, потому что пыль, оседающая на плодах, заставляет их созревать раньше.