Галина Полынская - Дверь в Зарабию

Мира и наконец-то проголодавшийся Ром уплетали бутерброды со слегка зачерствевшим серым хлебом, Жигу щелкал орехи и сорил на пол, а Яра сидела за столом просто за компанию.

– Как дедушка?

– По-прежнему, – Ми присела в уголок на низенький диванчик, – кот от него не отходит, так и спит на его коленях.

– Молодец, Бантуха, – Мира погладила громко мурлычущего кота, – знаешь свое дело. Ми, можно вас попросить об одном одолжении? Понимаете, некоторые камни на цепочках, некоторые нет, но отверстия имеются у всех, нельзя ли продеть в них какие-нибудь шнурки или тесемки?

– Конечно.

Ми принесла свою сумочку с рукодельем, Ром передал ей камни.

– Только оборачивайте каждый тканью, чтобы они не соприкасались, – сказал флоин, – им еще рано встречаться.

– Пойду с дедушкой поздороваюсь, – Мира встала из-за стола, взяла свечу и пошла к двери в сообщающиеся покои. Жигу собрался, было, вместе с ней знакомиться и здороваться с дедушкой, но Ром остановил его, отрицательно качнув головой.

– А что такое? В чем дело? Я не достаточно прекрасен сейчас для такого момента?

– Не в тебе дело. Позже объясню.

– Ладно, как скажешь, – и Жигу принялся слоняться по комнате, осматривая интерьер. Воняло от мокрой птицы, как от старой гнилой перины, и Рому пришлось открыть все окна, чтобы никто не задохнулся.

Мира тихонько вошла в комнату дедушки. В камине весело потрескивали дровишки – догорала какая-то очередная мебель, отблески пламенных языков танцевали на полу. У камина сидел Марит, его лицо, как и прежде, было неподвижным, взгляд застывшим.

– Привет, дедуль, – Мира присела на пол рядом, – рада тебя видеть.

Ступая мягкими лапами, вошел Аксельбант и привычно запрыгнул дедушке на колени.

– Весна в этом году выдалась богатой на приключения, три мира пришлось обойти, чтобы устранить последствия нашей с Нингой ссоры. Иными словами – карнавал в Буэнос-Айресе, песни и танцы ночи напролет. Но теперь все будет в порядке, все наладится, дедуль, обязательно наладится…

Сквозь туманную пелену слез Мира смотрела, как красиво танцуют огненные лепестки, не замечая, как подрагивает левая рука Марита – он тихонько гладил Аксельбанта.

Яру решили оставить дома, к горе Фумии отправлялся проверенный и закаленный отряд в составе: Ром, Мира и просохший, но все равно еще воняющий гнилой периной Жигу. Настроен он был по-боевому.

– Возвращайтесь поскорее, – провожали их Ми, тирамиса и Бант, – удачи вам!

– Спасибо! Все сделаем в лучшем виде!

Омертвевшая Зарабия встретила их суровой тишиной, непроглядным мраком и пронизывающим холодом. От свечи Ром зажег два самодельных факела, один оставил себе, второй отдал Мире. Жигу притих и закручинился, увидав, что случилось с красивым солнечным миром.

– Да, – сказал он, вздыхая, – ради этого стоило так надрываться, в воду лезть, по мирам ходить…

О том, что ему обещали заплатить золотом и бриллиантами, он уже не вспоминал. Через палисадник они вышли к широкой дороге, ведущей в Белый Лес.

– Ром, ты точно знаешь, где находится эта гора? – уточнила Мира.

– Да, каждый зарабиец это знает.

То и дело по пути встречались оцепеневшие люди, застывшие в самых разнообразных позах, что наводило на сравнение с жутковатым музеем восковых фигур. Попалась пара прозрачных, напуганных флоинов. Увидав живых людей, они бросились к друзьям, едва ли не со слезами радости. Узнав, куда компания держит путь, флоины присоединились.

– Сворачиваем, – сказал Ром, и они углубились в чащу, похожую на заброшенный яблоневый сад.

Чем ближе становилась гора Фумия, тем больше набиралось сопровождающих флоинов. Помимо прозрачных, шли и такие, как Ром, и черно-белые. В такой большой компании Мира распрощалась со своими страхами, которые одолевали от самого дома – то дерево кажется страшным человеком, сухим и черным, то ветки кустарника уцепятся за джинсы, а чудится, что кто-то схватил и не пускает, то наступишь в маленькое болотце, всхлипнет земля, а кажется, что где-то рядом мается злой дух…

– Далеко еще? – недовольно засопел Жигу, устав выпутываться из веток и колючих кустарников.

– Нет, нет, – наперебой загалдели флоины, – почти пришли, скоро покажется.

И вправду, вскоре тьма сгустилась и выросла горой, окутанной багровыми испарениями. Вершина ее была охвачена грязно-лиловым заревом, на фоне которого черным силуэтом вырисовывалась гигантская Чаша Зла, по форме напоминающая кубок для вина без ножки. От этого зрелища Мире сделалось не по себе, она растерялась, не веря, что такую масштабную катастрофу можно устранить пятью камнями, пусть и солнечными.