Виктория Абзалова - Давай согреем звезду

Ему казалось, что отец стал больше расположен к нему, и действительно Ансгар был доволен, что сын больше не задает неудобных вопросов, а проявления его дара почти сошли на нет. Однако именно такой: тихий, исключительно послушный, аккуратный мальчик с потупленным взором и вежливой улыбкой, — порой вызывал необъяснимое раздражение, которое ему приходилось скрывать. Даже в разговоре Диант старался касаться только тем, которые указывались в нравоучительных книжках, и визиты превращались в пытку, похлеще любого дипломатического приема. Ансгар осыпал сына похвалами за прилежание, хотя временами уже мечтал увидеть живого ребенка, вместо такой куклы.

А Диант ждал. Новый образ был в тягость, ему приходилось прилагать немало усилий, и принц ждал не столько похвал, сколько заслуженной награды.

Но ничего не менялось.

На девятый День рожденья отец подарил Дианту роскошную яхту, сияющую лаком и трепещущую голубыми шелковыми парусами: принц запоем читал о приключениях, путешествиях, а любимой игрой оставалась морская карта, полная чудовищ и препятствий. Мальчик зачарованно любовался подарком, и даже забыл о всякой надуманной ерунде. В ответ на похвалы его успехам, он просиял и спросил:

— Значит, вы мной довольны, отец?

— Конечно! Я тобой горжусь. Ты очень много старался, — король Ансгар в этот момент был совершенно искренен.

— Тогда… можно мне будет поехать с вами? — вырвалось у Дианта.

Ансгар резко отстранил его от себя и поднялся.

— Диант, я вижу, что ты стараешься. И ценю. Но это ничего не меняет. Я тоже очень расстроен, но то о чем ты просишь — невозможно. Ты не должен покидать замок, и это ради твоего же блага!

Внешне Диант принял отказ очень спокойно, без слез, без истерик, без магических бурь. Просто что-то умерло в нем.

Не надо думать, что дети ничего не понимают. Смысл слова «невозможно» Диант понял очень хорошо: он никогда не сможет покинуть Шпассенринк. У него никогда не будет ничего из того, о чем он мечтал. Да что там… у него никогда не будет того, что есть у любого… у Лотара, например. Все его усилия ничего не стоят, и даже если он станет воплощением идеала, — это не перевесит того факта, что он обладает необычным даром. Даром ли?

Диант лежал в постели, уставившись глазами в балдахин над кроватью, и слезы молча катились по щекам. Он вспомнил мать — получается, она была добровольной узницей, оставаясь здесь ради него. Не упрекала ли она его в глубине души за то, в чем он был виноват без всякой вины…

Повернувшись, сквозь распахнутые двери, мальчик видел яхту, но подарок вызвал вдруг только злость. Зачем издеваться так? Зачем напоминать о том, чего у него все равно НЕ БУДЕТ! Яхту швырнуло о стену…

Когда он опомнился, от корабля остались только разбросанные по всей комнате обломки. Прибежавшие на шум слуги увидели взъерошенного принца в одной ночной рубашке посреди разгрома.

— Я вас не звал!

Его охранники… Когда к нему попытались подойти, успокоить, принц швырнул какую-то статуэтку уже руками.

— Уходите! Я никого не хочу видеть!

Решительно настроенный Бруно, крепко взял его за руку, строго выговаривая, и Диант начал вырываться.

— Отпустите меня! Не смейте!

Прежде, чем злость обернулась снова слезами, появился Ансгар. Превращение примерного паиньки в дьяволенка, его ошеломило.

— Что это значит? — сурово поинтересовался король, в свете происходящего расценивший предшествующее поведение сына, как притворство.

Диант смотрел на отца исподлобья.

— Я не хочу больше здесь оставаться! — выкрикнул он, и напомнил слова отца, — Я — принц! Тогда я хочу поехать во дворец и жить там!

— Я уже сказал, что это невозможно, — Ансгар обвел рукой разгромленную комнату, — Вот подтверждение тому, что ваши способности опасны для окружающих и вас самих. Вам следует научиться подчинять свои желания требованию долга!

Дианта точно ударили: резкость тона, то, что отец обратился к нему на «вы», — потрясли больше самого отказа. Он даже не мог ничего произнести, опять вырываясь от воспитателя, пока стекла и безделушки превращались в крошево. Закончилось все обмороком.

Очнувшегося принца напоили успокоительным, мастер Бруно, счел необходимым посоветовать и дальше давать мальчику соответствующие эликсиры, что бы бороться с его агрессивным характером, но наткнулся на отповедь короля. Ансгар посоветовал найти другой способ, и воспитатель утроил усилия, буквально замучив несчастного Дианта нотациями, и воспитательными книгами: почти единственное, что ему было позволено читать. Большинство его любимых книг было убрано, из-за того, что они якобы содержат сцены насилия. Под эту категорию попали даже исторические труды, ведь в них описывались войны, казни, нелицеприятные действия монархов и сильных мира сего. Вот такой способ нашел мастер Бруно. Дианту оставалось только рисовать.