Виктория Абзалова - О черном маге замолвите слово

Молодой служитель кивнул, собирая бережно заложенные книги.

— До свиданья, доктор.

Выйдя на улицу, он понял, что действительно уже очень поздно, особенно по зимнему времени, и Сайки не тревожа его, позволил работать дольше обычного. Пока доктор спускался по скользким от раскисшего снега ступенькам Великой Библиотеки, натягивая перчатки на узкие красивые и сильные руки, огромные древние медные двери за ним все еще закрывались. Удар — отзывающийся под ногами волной: он научился не вздрагивать от этого звука и от этого ощущения, привык.

Домой идти было довольно далеко: комнату он снимал ближе к Городской больнице и самим трущобам, чем к центральной части Рои. И это время доктор Фейт потратил на то, что бы проанализировать только что прочитанное — опять ничего ценного: горы перелопаченной пустой информации, в которой не встретилось даже полезной ссылки или имени. Ничего, что бы он уже не знал.

Последнее время это случается все чаще, а к решению он так и не приблизился, хотя теперь и сам может поспорить с любым историком…

Его размышления прервал грубый голос:

— Погодте-ка, милсдарь!

У здоровенного детины, который преградил дорогу изящному худощавому врачу, была дубинка, у припозднившегося прохожего — только сумка на боку.

Доктор Фейт чему-то едва заметно усмехнулся, но тут раздался второй голос:

— Ша под шконку, убогий! Таких как ты только пальцем у параши… Разуй зенки, эт ж господин Фейт! — голос тут же сменил свои хамливо-крикливые командные интонации на заискивающе вежливые, — Вы уж простите, господин доктор, Клавви с детства на голову ушибленный! Разве мы можем вас так обидеть, после того как вы мне брюхо знатно заштопали! С того света можно сказать… А побратиму моему не дали без ноги остаться!

Темнота скрывала старшего из нападающих, но врач, по-видимому, его узнал и даже с усмешкой ответил:

— Не он ли на тебе нож и попробовал, припоминается?

— Всякое в жизни бывает, — ни мало не смущаясь отозвался голос, — Давайте мы вас проводим, мало ли что… Опять таки.

— Спасибо, я уж как-нибудь сам.

— Доброго вам здоровья, господин Фейт! А то у вас, как и у нас, главное, что бы руки не дрожали.

— Да уж! — доктор Фейт придушенно закашлялся от такого сравнения.

Однако путь он продолжил уже улыбаясь, похоже, здорово развеселившись происшедшим диалогом.

В дом он вошел через заднюю дверь, и проходя к лестнице мимо большой жаркой кухни, приветственно кивнул хозяйке.

— Доктор, вы сегодня опять не приходили обедать! — напустилась на него пухлая миловидная женщина.

— Умеренность залог здоровья, — рассеяно бросил Фейт.

— Как же! Если голод это здоровье, то я предпочитаю быть больной! Тем более, когда лечить будет такой врач, — она игриво улыбнулась.

— Молли, — доктор Фейт, не выдержал и улыбнулся в ответ, облокотившись на перила, — Я удивляюсь, как твой муж еще не подкараулил меня в каком-нибудь темном углу!

— Да что он может, — пренебрежительно хмыкнула Молли, — Сегодня телятина особенно удалась, а Хорас привез Анкарионскую «Солнечную лозу». Я для вас придержала пару бутылочек.

— Как полезно, когда хозяйка трактира в тебя влюблена! — глаза доктора смеялись, — Врядли я мог бы позволить себе такое на жалование.

— Эх, я бы себе позволила!.. — с сожалением пробурчала Молли вслед постояльцу, колыхая немалым бюстом, и подмигивая своей помощнице Верте.

— Только хоть он с тобой и прост, — хмыкнула та, — сразу видно, что такие господа не про нашу честь!

— Была б я лет на десять помоложе, да в половину полегче, — засмеялась трактирщица, — Он бы не долго мимо ходил!

Молли легко подхватила поднос, уставленный ароматными блюдами, добавила обещанные бутылки, и величаво двинулась на второй этаж, где были жилые комнаты, заметая юбками ступени. Ручка, которая могла и черпаком приголубить так, что мало не покажется, постучала в дверь робко, почти просящее.

— Да, — постоялец даже не поднял головы от бумаг.

Женщина благоговейно огляделась: за почти семь лет, что доктор Фейт снимал у нее комнату, та постепенно заполнилась всевозможными записями, графиками, таблицами, картами, схемами. Они громоздились на столе, усеивали пол вокруг и у постели, были развешаны по стенам. Одну стену целиком занимала карта звездного неба, сплошь испещренная таинственными знаками и подписями. Иногда что-нибудь из этого вороха собиралось, разрывалось на клочки и отправлялось в топку, но установлению порядка это не способствовало.