Михаил Кликин - Два меча, два брата

Ум его был подобен большому узкогорлому кувшину, опущенному в воду познания…

– Я передал вам многое из того, что знал сам. Почти всё, что был способен передать, – сказал однажды отец, сидя в тени липы и глядя на повзрослевших сыновей. – Но есть вещи, рассказывать о которых бессмысленно. Их нужно самому увидеть, почувствовать, пережить – и только так – на своем опыте – их можно постичь. Невозможно описать цвет тому, кто не различает цветов, и точно так же невозможно объяснить, что такое любовь, не испытавшему это чувство… – Отец вздохнул и замолчал. Над его головой шелестела листва, и бежали вытянувшиеся длинными косами розовые облака; за его спиной, превратив всю воду пруда то ли в красное вино, то ли в кровь, садилось огромное солнце.

– Последнее время я часто думаю о смерти – и значит, она уже в пути, она идет на мой зов, – тихо сказал отец. – Скоро я уйду во тьму, и наконец-то познаю то, что не открыто никому из живых, и что так сейчас меня мучит. Я завершаю свой путь, и делаю это со всей искренностью, что осталась в моей душе, в моем сердце. Какое-то время мы шли вместе, но дальше – скоро – вы пойдете одни. Только так вы сможете познать то, о чем я не смог вам рассказать…

В тот вечер Толд снова опередил Эшта, хоть он был и не рад этому – старший брат первым не смог сдержать слезы.

Сражение под городом Алдеган стало для Лэдоша-Счастливчика последним.

На огромном поле, заросшем ковылем и травой-горчанкой, сошлись две огромные армии. Тени пущенных стрел густым сумраком легли на землю. Удары лошадиных копыт размололи почву в мелкую пыль. С лязгом двинулись друг на друга шеренги закованных в броню воинов и сшиблись, грохоча, подобно грозовым тучам.

Лэдош с сотней товарищей стоял на вершине холма, с которого следили за ходом битвы эр Покатом и дюжина его полководцев. Ничто не предвещало опасности; сосредоточенный эр Покатом острием меча рисовал на песке расположение вражеских войск, полководцы отдавали команды верховым гонцам; тревожно рокотали сигнальные барабаны, массивные, будто валуны; истошно взрёвывали боевые горны, длинные, словно сказочные змеи Эль-Гиньи.

И никто не замечал, как по северному склону холма ползут ассиэны – воины-невидимки, люди-демоны, наемники южных земель. Каждый – в маске, скрывающей лицо; у каждого – легкий черный меч, пояс с метательными ножами и отравленными дротиками, тонкая удавка на запястье, стилет у бедра, железные когти на перчатках, ослепляющий порошок в карманах. Никто не умеет лучше прятаться – увидеть ассиэна можно лишь за миг до смерти. Никто не дерется так, как они – кувыркаясь и прыгая, чередуя оружие, а то и вовсе обходясь без него: кулак ассиэна подобен молоту, ладонь – словно наконечник копья, вытянутый палец – будто стальной шип.

Лэдош Счастливчик обернулся в тот миг, когда за его спиной бесшумно поднялась в рост темная фигура. Шипя прошил воздух смертоносный дротик, но Лэдош сумел отбить его клинком; метательный нож сверкнул на солнце, но ткнулся в нашитую на жилет пластину и упал, словно пчела, потерявшая жало.

С яростным ревом кинулся на страшного врага Лэдош, всю силу вложил в удар меча – но бесплотной тенью скользнул ассиэн в сторону, перевернувшись в воздухе, будто уличный акробат. Черным крылом заплясал в его руках узкий клинок, и Лэдош попятился, не зная, как подступиться к противнику…

Двадцать пять ассиэнов столкнулись с дружинной сотней, и почти сразу численность отрядов сравнялась…

Первого ассиэна Лэдош Счастливчик убил старым тесаком. Лишившись меча, упав на землю, видя над собой занесенный черный клинок, он успел откатиться в сторону, сгреб горсть пыли, швырнул ее в лицо, закрытое маской, выхватил тесак и отчаянно рванулся вперед.

Второго ассиэна Лэдош подстрелил из лука. Стрела пробила шею врагу, когда тот, разметав защитников, мчался к благородному эру.

Третий ассиэн перерубил тетиву лука и отсек Лэдошу два пальца на левой руке. Кровь брызгами летела во все стороны, когда два меча – черный и сверкающий белый – рубили друг друга, сыпля искрами. Кровь хлынула фонтаном, когда голова ассиэна покатилась в переломанный ковыль…

Тринадцать воинов и тринадцать человеко-демонов сцепились намертво; схватка продолжалась недолго, но сражающимся казалось, что прошла уже вечность. Один за одним падали бойцы на залитую кровью землю, и время для них замирало навсегда. А когда вечность завершилась, в живых остался лишь один боец.