Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

– Не то, не то… Здесь!

Девушка решительно выхватила из рук Даммароса лампу и шагнула в арку, осветив расположенное за ней маленькое помещение. Отблески лампы неожиданно ослепительно сверкнули двумя красными огоньками.

– Митра, защити! – выкрикнула рабирийка, и варвар мельком подумал, что к числу необычных вещей, увиденных и услышанных им на протяжении двух с лишним десятков лет жизни, можно смело добавить еще одну: гуль, взывающий к защите Светлого бога. Впрочем, вопрос, на кого из небесных покровителей стоит уповать в подобной ситуации, вполне мог потерпеть, а сейчас Конан одним прыжком очутился рядом с девушкой, в ужасе смотревшей на единственного обитателя глубокой ниши.

…Черная каменная кобра с полуразвернутым капюшоном и светлыми оскаленными клыками выгнулась над глубокой чашей, в которой чуть колыхалась густая темная жидкость. Алые злобные глаза пристально уставились в какую-то точку, недосягаемую для людей, умудряясь сохранять при этом на редкость презрительное выражение.

– К-конан, что это? – кажется, впервые в жизни Мораддину изменила его обычная уверенность в себе. Утешало одно – кратковременное жуткое потрясение испытали все увидевшие черного идола люди.

– Даммарос, поздравляю, – хрипло сказал варвар. – Вдобавок ко всему прочему в твоем городишке обосновались поклонники Сета.

– Пошел ты знаешь куда со своими шуточками… – вяло отругнулся побледневший немедиец и попятился, пока не уткнулся в стену. – Боги, да кто бы мне растолковал, что здесь творится…

Притихшая Ринга внезапно резко повернулась и бросилась назад, к выходу из тайного святилища. Киммериец подумал, что даже на бесстрашную бешеную кошку нашлась управа и девушка сейчас с воплями кинется наверх, однако рабирийка упала на колени возле тела покойного главаря городских мошенников и схватила его руку.

– Конан, иди сюда! – почти закричала она. – Лампу принеси! Пожалуйста, скорее, или я с ума сойду!

– А орать-то зачем? – буркнул варвар, присаживаясь рядом с трясущейся – но не от страха, а от какого-то охотничьего возбуждения – девушкой и придвигая поближе наполовину прогоревшую лампу. – Ну, что такое?

Вместо ответа рабирийка поднесла безжизненную ладонь Эридата к тускло мерцающей лампе и с такой силой согнула его начавшие коченеть пальцы, что кости отчетливо хрустнули.

– Видишь? – с истерическим смешком спросила она. – Я последняя дура в этом паршивом городишке, можешь напоминать мне об этом хоть каждый день.

Из кончиков пальцев покойника высунулись когти – пять длинных острейших крючков бледно-коричневого цвета. Варвар и девушка коротко переглянулись, наемник выдернул из ножен кинжал и разжал стиснутые челюсти бывшего мирного и непримечательного дэлирамского торговца. Клыки оказались на месте, однако они были гораздо короче и тупее прятавшихся за узкими губами рабирийки и больше походили на слегка искривленные человеческие.

– Эридат и есть чудовище, Сет его забери? – шепотом спросил Конан. – Но он же выглядел совершенно нормальным человеком! А коли он твой сородич, отчего же ты его сразу не признала?

– Знаешь, ты совершенно прав – его забрал Сет, – устало отозвалась Ринга, выпуская мягко шлепнувшуюся на каменный пол руку ночного существа. – Он не мой сородич, потому я почти ничего не ощущала. Мы, рабирийцы, всегда чуем присутствие друг друга… Эридат – полукровка, полукровка в третьем или четвертом поколении, самое жуткое, что можно представить, – она неожиданно безумно захихикала, раскачиваясь взад и вперед. – Луна и ночь, полукровка, как я сразу не догадалась, одержимый полукровка… Варвар, ты представляешь, что Эридат мог бы натворить, сумей прожить на свете еще десяток-другой лет?.. Полукровки, они от рождения все сумасшедшие, а с возрастом впадают в лунное бешенство…

– Прекрати! – Конан с силой несколько раз тряхнул девушку за плечи, и желтые глаза приняли осмысленное выражение. – Скажи одно: ночной убийца, которого мы ищем – он?

– Ну разумеется, – твердо сказала рабирийка и торопливо заговорила, с опаской оглянувшись на Мораддина, Даммароса и нескольких гвардейцев, осматривавших жуткий алтарь Змея: – У него в предках были мои сородичи, это совершенно точно. У полукровок нашего племени в душе всегда слишком много звериного, сколько бы людей не стояло между предком из Рабиров и потомками. Чем они становятся старше – тем сильнее темная половина рвется наружу. Мы, настоящие гули, умеем ее сдерживать, полукровки – почти нет. Кроме того, они всегда считают себя неполноценными. Им хочется быть либо полностью людьми, либо гулями, а им не дано ни того, ни другого. Они – самые несчастные и потому самые злобные существа в мире. А этот…