Михаил Михайлов: Мастер големов

— Ничего, прорвемся…, — пообещал он себе, едва слышно пробормотав это под нос.

— Да?…

— Нет, Юршан, это я не тебе, — ответил он вскинувшемуся жрецу, что шел рядом и посчитал, что чужая реплика была обращена ему, — так, мысли вслух… м-да… Барон явно не будет рад видеть меня. Нет-нет, не смотри так: ничего плохого, просто… просто его дочь симпатизирует мне, а отец не считает меня подходящей партией для нее.

— Зря так думает. Рыцарь и маг с большим будущим — кто, как не такой, может стать лучшим кандидатом в мужья? Граф? Так с ближайшими носителями этого титула его сюзерен ведет войну не на жизнь, а на смерть, а сыновей у графини нет и не будет, если только леди не усыновит кого-то из достойнейших молодых людей. Например, вроде тебя, Кост.

— Скажешь тоже, — фыркнул Костя, — ну какой из меня граф? Вернее, графский сын…

— Бывало, что в благородные семьи с десятком поколений знаменитых предков входили разбойники, каторжники и рабы — зятья, сыновья и дочери, жены и мужья, так что все в воле Матери Ашуйи.

— Вот когда стану ее сыном, тогда и будут мне тут рады, — со вздохом произнес Маркин и посмотрел на громаду замка в нескольких километрах впереди. — Зря ты уговорил меня сопровождать тебя до места, уж лучше бы я сегодня утром вернулся в деревню, откуда ты меня вытащил.

— Со мной тебе будут рады и здесь, — твердо сказал жрец. — Вот возьми этот знак.

Жрец вытащил из сумки знак богини — овальную деревянную дощечку пять на семь сантиметров, покрытую прозрачным лаком, с обратной стороны — тонкая стальная булавка. Костя проткнул ею толстую ткань плаща и надавил на знак, опуская вниз; теперь подарок жреца не соскочит и не потеряется. Юршан удовлетворенно кивнул, когда значок занял место на одежде землянина — возле застежки, у левой ключицы, чтобы герб был виден всем.

— Теперь все будут знать, что ты находишься на службе богини Матери Ашуйи.

— Надолго?

— Насколько посчитаешь возможным сам, — пожал плечами его собеседник. — Деревянный знак — временный, но ты можешь получить бронзовый, серебряный и даже золотой, если решишь присягнуть на верность богине. С мирским придется распрощаться — с титулами, землями, властью — и начать все сначала.

— Нет уж, уважаемый Юршан, это не для меня. Я и так только начал идти к своей цели, потратив год на этот путь, не самый легкий год. Бросить все это? Ни за что. Полгода назад я бы согласился не раздумывая, но только не сейчас.

— Кто знает, куда мы свернем на дороге жизни по воле богов…

К замковым воротам подошли уже поздним вечером, и очень долго пришлось убеждать старшего караульного пропустить внутрь. Потом больше часа устраивали спасенных. И только почти ночью встретились с бароном. Просидели у него в кабинете недолго, едва ли двадцать минут. Этого хватило Юршану, чтобы рассказать о результатах спасательной экспедиции. Во время рассказа Тимор бросал недовольные взгляды на молодого рыцаря, но значок на куртке, которая пришла на смену доспехам и грязной дорожной одежде, заставлял барона сдерживать эмоции. Костю жрец представил своим первым помощником.

— Вот же драконы! Эту девку нужно было каленым железом и храмовыми дарами пытать!, — выругался барон, когда услышал о темном ритуале. Новость о едва не открывшемся портале в Бездну заставила Тимора Д’Рамста потерять самообладание и позабыть про Костю.

— Вряд ли это помогло бы, — вздохнул Юршан. — Я с ней общался и смог понять, что Тьма навсегда завладела ею. Пытки не развязали бы ей язык. Очень хорошо, что захватили простых людей из шайки, а иначе через месяц к вашим стенам подошла бы армия демонов. Завтра утром я ее заберу с собой, а сейчас, после того как приму ванну, еще попробую побеседовать.

— Забирайте, уже едва сдерживаюсь, чтобы не насадить ее голову на пику и выставить над крепостной стеной. А за пленников благодарите его, это ваш спутник постарался, — хмуро произнес барон и бросил не самый дружелюбный взгляд на мага.

— Рыцарь Марг едва ли не в одиночку сразил половину миньонов.

А дальше полились похвалы в адрес Кости. Прервались, когда барон отвлекся на слугу — тот принес послание. Важное, судя по нахмуренному лбу барона.

— Прошу меня простить, господа, но мне предстоят в этот поздний час очень важные дела.

На лестнице, возвращаясь в отведенные им комнаты, Маркин упрекнул жреца:

— Юршан, а что это был за поток меда и патоки в мой адрес? Ты словно продавал меня на рынке!

Тот удивленно посмотрел на парня: