Михаил Михайлов - Мастер големов

— Что случилось?! Ты ранен?…

— Спокойно, это небольшая рана от кусочка металла из твоих снарядов, — отстранил его жрец. — Кровит сильно, но умирать не собираюсь.

Один из осколков пролетел мимо воинов, самого мага, который при бросках прикрывал собою жреца, и угодил в плечо Юршану, насквозь пробив бицепс на правой руке. Крошечный кусочек бронзы величиной с вишневую косточку был найден в рукаве куртки, когда перевязывали раненого. Повезло, что осколок был гладкий и в виде капельки, а то ведь в гранатах хватало и рубленых кусков металла, которые разворотили бы всю руку.

Багровый шар над жертвенником после схватки, казалось, увеличился в размерах. Стоять рядом с ним Косте было очень тяжело, и он отошел к входу в пещеру, чуть позже к нему присоединились наемники и, сняв шлемы, сели у стены, прислонившись к ней спинами. Храмовники остались рядом с Юршаном, который стал готовиться к ритуалу закрытия врат в Бездну.

Из сумки, с которой он не расставался ни на секунду, на глазах Кости жрец достал несколько предметов. Глубокую чашу, которую можно было обхватить двумя ладонями. Восемь белых свечей толщиной с палец и высотой около десяти сантиметров. Комок желтоватой смолы, похожей на живицу. Мешочек с чем-то сыпучим, объемом с двухсотграммовый стакан. Стило с намотанным на него тонким шнурком.

Чашу поставил точно под багровый дымный шар. В нее насыпал пять щепотей красного крупнозернистого порошка из мешочка. Вокруг чаши расставил свечи, прикрепляя их к камню с помощью кусочков липкой смолы и размечая расстояние шнурком.

Закончив приготовления, он поджег свечи и порошок в чаше, после чего отошел на пару метров от жертвенного алтаря и стал негромко читать молитву. С каждым его словом оранжевое пламя свечей становилось светлее, пока не стало искрящимся, словно свет играл в сотнях граней идеального бриллианта. Как только это случилось, вспыхнул едва тлеющий до этого порошок в чаше. Его дым, светло-розовый и чуть светящийся, поднялся к демоническому творению и стал впитываться в него. Между тем пламя от свечей тоже стало тянуться вверх, превращаясь в искрящиеся хрустальные нити. Поднявшись чуть выше портального зерна, нити устремились друг к другу, создав нечто вроде клетки.

Слова молитвы звучали все громче, дым от порошка впитывался в шар, и тот уменьшался на глазах, хотя, как подумал землянин, должно было происходить обратное. Огненные искрящиеся нити свечей стали уменьшаться, опуская зерно все ближе к чаше. Когда дымный шар коснулся ее краев… полыхнула яркая алая вспышка.

— Вот же… дракон побери!… — себе под нос выругался Костя, у которого перед глазами заплясали черные и зеленые пятна и безудержно потекли слезы. Рядом вскрикнули братья, тоже пострадавшие от яркого света.

Костя проморгался как раз к тому моменту, когда Юршан погасил половину свечей. Спокойно прижимал кончиком пальца пламя свечи ( уже самое обычное, желтое ), потом освобождал ее от смолы и складывал на кусок светлой материи, которую позже, когда все свечи были уложены, увязал бечевой в плотный сверток. Другой тряпицей, замызганной и с подгоревшими краями, очистил от золы и сажи чашу.

— Мы справились?, — спросил у жреца рунный мастер, встав рядом с ним и стараясь не смотреть на куски тел, покрывавшие пол пещеры. Миньоны после вспышки умерли окончательно, превратившись в кучи кровоточащей и смердящей плоти.

— Осталось самое тяжелое, — негромко произнес жрец и тяжко вздохнул. — Тебе и твоим людям на это смотреть не стоит.

— Даже после всего вот этого?, — криво улыбнулся маг и повел вокруг рукой.

— Да, — коротко ответил Юршан. — Сейчас мы будем отделять чистые зерна от пораженных спорыньей. Посмотри на этих людей: что ты видишь?

Молодой человек обвел взглядом прикованных к стене пленников. Большая их часть бились в припадках, то замирая на несколько секунд, то вновь пытаясь вырваться из оков. Потеки крови сочились из-под кандалов, стерших кожу до мяса. У троих на теле виднелись свежие отметины от осколков Костиных гранат. Меньшая часть безвольно висели на цепях и живыми совсем не выглядели.

— По-моему, часть из них умерли, а прочие сошли с ума.

— Насчет первого ты угадал. Насчет второго — лишь частично. Все, кого ты видишь перед собой, — одержимые, личинки демонических созданий, будущие миньоны. В ком-то веры больше, и такой человек более стоек к воздействию Бездны. Другие слабы, и им хватит небольшого толчка, чтобы потерять свою человеческую душу. Как ни удивительно, но первыми ломаются сильные мужчины, гораздо крепче оказываются женщины; наверное, все дело в том, что они дарительницы жизни, а Бездна ее забирает.