Олег Авраменко - Протекторат (Призрачная реальность)

Адмирал любил показывать бластер своим гостям — была у него такая слабость, и о ней знали все подчинённые. Как и всякий настоящий солдат, он содержал оружие в рабочем состоянии, правда, всегда ставил его на предохранитель, чтобы кто-нибудь из гостей по неосторожности не выстрелил. Однако при наличии злого умысла посетителю ничего не стоило в течение двух секунд привести бластер в боевую готовность и убить Сантини из его же собственной реликвии. Судя по всему, так оно и случилось…

— Похоже, картина преступления ясна, — сказал капитан Романо. — Посланник взял бластер, якобы с тем, чтобы осмотреть его получше, быстро снял с предохранителя и дважды выстрелил — сначала в адмирала, а потом в себя. Но остаётся без ответа главный вопрос: зачем? С какой стати высокопоставленный дипломат превратился в смертника-камикадзе?… Если, конечно, он был дипломатом.

— Я думаю, что был, — произнёс Конте. — Или же настолько убедительно играл свою роль, что ему следовало остаться на Земле и работать в Голливуде. А вы уверены, что дело было именно так, а не иначе? Может, убийцей был кто-то другой, а господин Тьерри оказался лишь случайной жертвой — или посмертным козлом отпущения?

— Я не отбрасываю и такой версии. Сейчас прибудет следственная группа, тщательно обследует место преступления, и тогда у нас появится больше фактов, из которых мы уже будем делать обоснованные выводы. Но профессиональное чутьё говорит мне, что никого третьего в кабинете не было. Принцип бритвы Оккама — самое простое объяснение обычно и есть верное. Кстати, коммодор, вы разрешаете допросить экипаж «Отважного» и ознакомиться со всеми бортовыми записями? Может, мне удастся раскопать что-то, проливающее свет на поступок посланника.

Конте не сразу понял, почему Романо обращается к нему с такой просьбой. Лишь с некоторым опозданием до него дошло, что теперь он, как старший по должности офицер базы, становится её главнокомандующим — и будет таковым, пока на Генштаб не пришлёт ему замену. А на это понадобится никак не меньше четырёх месяцев.

— Вы ведёте расследование убийства, капитан, — ответил он. — Это даёт вам полномочия на любые действия, которые вы считаете нужными.

Через несколько минут прибыли помощники Романо с представителем местной полиции и сразу приступили к работе. К тому времени госпоже Сантини сделали инъекцию транквилизатора, Ева осталась сидеть с ней, а Конте бесцельно бродил по дому в ожидании первых результатов расследования и мучительно размышляя о том, стоит ли сообщить капитану всё, что он знал об этом деле. Верховное командование подозревало Романо в причастности к заговору Сантини, и не без веских на то оснований: такой опытный профессионал не мог не почувствовать, что в руководстве базы происходит что-то неладное, а между тем ни в одном из его донесений не проскальзывало даже намёка на это. Такого же мнения придерживался и предыдущий агент, засланный на базу. В своём отчёте он особо выделил группу офицеров, которые тесно общались с адмиралом не только на службе, но и во внеслужебное время; к их числу принадлежали и капитан Романо с коммодором Валенти.

«Проклятье! — со злостью думал Конте. — Как же мы все прокололись! Ну я-то ладно, ведь я не контрразведчик. А Джустини, Костелло… Они тоже вычеркнули Тьерри из списка подозреваемых. Ещё бы, земной посланник слишком крупная фигура, чтобы быть наёмным убийцей. А в результате… Нет, это просто невероятно. На такое мог решиться разве что какой-нибудь фанатик из Семей — но чтобы дипломат… Кто бы мог подумать!»

Продолжая блуждать по дому, Конте вошёл в библиотеку и застал там Викторию, которая неподвижно сидела в кресле, уставившись отрешённым взглядом в противоположную стену. При его появлении девушка даже не шелохнулась. Приблизившись к ней, Конте увидел, что по её щекам катятся слёзы. Она всё ещё плакала — но молча, совершенно беззвучно.

Он придвинул к ней стул, присел и взял её за руку.

— Может, вам дать успокоительного?

— Спасибо, не надо. Я уже съела… три таблетки. Но не помогает… — Она громко всхлипнула и быстро, с истерическими нотками заговорила: — Я должна была раньше догадаться! Он… Мишель с самого начала вёл себя странно, я чувствовала, что с ним не всё в порядке… но не могла понять, в чём дело. Если бы я была более внимательной, настойчивой… если бы я встретилась с ним ещё в первый день… в первый вечер… Но тогда я слишком сильно устала, расстроилась… Мы с Евой сразу пошли спать — а утром мне уже не удалось пробиться сквозь его защиту. Я видела, что он что-то скрывает, но разве могла я подумать такое… такое ужасное!..