Эйв Дэвидсон: Сын Неба. Странствия Марко Поло

Разум Хубилая оказался быстр, как степной конь, а интересы великого хана были еще шире его империи. Он тепло приветствовал оборванных чужеземцев и благосклонно выслушал их рассказы об экзотической христианской Европе. Наконец, великий хан отправил Никколо и Маффео По-ло в качестве своих личных послов к папе, вручив им золотую императорскую табличку, которая гарантировала безопасный проход по всем недружелюбным монголе-татарским землям. Хубилай предложил папе прислать делегацию из ста ученых священников, сведущих в семи искусствах и христианском вероучении. И утомленные путешествием братья Поло отправились на запад как послы сидящего на Троне Дракона и снова пересекли охваченный войнами евразийский континент.

…А в воспаленной голове Марко все шипели и шипели зловещие отравленные стрелы…

В году 1269-м по западным календарям Никколо и Маффео вернулись в свой милый сердцу портовый город — в могучую и процветающую республику Венецию, чьи роскошные сокровищницы полнились византийскими побрякушками и золотом крестоносцев, чьи великолепные закрома распирало от товаров, привезенных купцами из всех торговых портов ведомого им мира. Наконец-то братья Поло вновь увидели отделанные розовым мрамором стены родного дома, по которому они так тосковали, — родного Палаццо ди Поло, на гербе которого красовались четыре черных скворца. Но кое-что здесь, к несчастью, переменилось. Никколо с глубокой скорбью узнал о том, что в эти десять лет умерла его жена. Но его сын Марко вырос в крепкого пятнадцатилетнего юношу — и все еще ждал отцовского возвращения.

Ожидание… ожидание… да неужели Марко всю свою молодую жизнь провел в ожидании? Жил, упрямо ожидая возвращения отца и дяди, хотя все семейство уже решило, что блудные братья Поло давным-давно отправились на тот свет. Потом ожидал аудиенции у недавно избранного папы, чтобы исполнить данное старшим Поло повеление Хубилай-хана. Ожидал, пока пройдут бури, бедствия и баталии и они смогут продолжить свое путешествие в далекий Катай. Полный опасений, ожидал встречи с великим ханом… А теперь — опять ожидал, когда над головой прекратят свистеть эти жуткие отравленные стрелы, чтобы конь его смог наконец прекратить свой неверный бег подальше от опасности. Чтобы можно было опять взяться за исполнение этого нового и совершенно безумного повеления Хубилая…

Марко прекрасно помнил, как удивился он тем туманным венецианским утром, когда вернулся домой после каких-то своих озорных проделок на пахнущей рыбой Словенской набережной Большого канала и недолгой остановки у погруженной в дымку церкви святого Захарии, где покоился прах дожей и его матери. Кичливый школяр из благородной купеческой фамилии со щегольским павлиньим пером в шляпе и первой рыжеватой порослью на щеках. А в прихожей Палаццо ди Поло сидели два нищих монаха-оборванца в потрепанных шерстяных плащах — и ухмылялись, будто уличные актеры, изображающие паяцев.

Марко начал было выговаривать слугам за то, что пустили подобную публику дальше задней двери на кухню, но тут один из монахов — тот, что повыше, с каштановой бородой, — встал и заключил юношу в весьма дурно пахнущие объятия. А потом сказал:

— Здравствуй, сынок.

Мать Марко уже давно встретилась с ангелами в Раю, и на свете оставался только один человек, способный так к нему обратиться. Вне себя от радости Марко воскликнул:

— Папа!

Седовласый крепыш дядя Маффео загоготал и потрепал своего счастливого племянника по щеке. Потом они пообедали телячьим филе, протушенным с вином и грибами, и проговорили чуть ли не до утра. Отец и дядя быстро вскружили юноше голову рассказами о своих странствиях и поручении великого хана.

И что же тогда сказал им Марко? Что он предпочтет остаться за уютными розовыми стенами Палаццо ди Поло? Что будет и дальше штудировать со сморщенным отцом Павлом сухие латинские глаголы и присматривать за поступлением словенского чернослива в семейные закрома? Нет. Нет и еще раз нет. Марко заговорил, как и подобает отважному венецианскому юноше:

— Отец… дядя… возьмите меня с собой!

…Сюда — в эти опасные пустоши востока, где отравленные стрелы летают подобно воронам и за считанные мгновения превращают молодого монгола в громадный вздувшийся фиолетово-черный баклажан…

Но тогда Марко еще ничего не знал о всех этих чудесах и ужасах. Он и представить себе не мог, насколько мир огромен и многолик. Какие странные и страшные дороги им придется пройти. Тогда ему казалось, что добираться им — примерно как до Болоньи. Или, быть может, чуть дальше, чем до Рима.