Джулия Смит - Мудрец острова Саре

Следующие пятнадцать минут принц говорил без умолку, а Дарэк вполуха слушал, радуясь, что брат даже не упомянул их своевольную сестру. Казалось, что у него наконец-таки проснулся здравый смысл, что давно должно было случиться, и избавил его разум от забот об Атайе раз и навсегда.

— Мы могли бы, как я полагаю, ввозить ткань, в особенности шерстяную. Там кругом скалы, по большей части негодные для разведения овец. Еще можно обменивать эваршотское вино на вот это, — сказал Николас в завершение, встал с кресла и подошел к серванту. — Я купил прекрасный десерт для нашего ужина — херес с пряностями с острова Саре. Идеален для холодного вечера, — добавил он через плечо, наполняя два чистых кубка. — В него добавлена корица и клевер… тебе очень понравится.

— Мы уже целый графин выпили. Спасибо, Николас, но меня уже клонит в сон. К тому же у тебя болит голова.

— О, просто попробуй глоточек. Уважь мои старания — я привез бутылку с Саре и даже не разбил. Что касается головной боли, то эта вещь только поможет ее заглушить. Доверься мне.

Руки Николаса дрожали, когда он поставил оловянные бокалы на стол, что сразу заметил Дарэк.

— Ты весь дрожишь, брат. Плохо ел весь вечер, ты, очевидно, заболел…

— Да, видимо, подхватил простуду, — признал принц, хотя слова звучали неестественно, как заученный стих. — Я лягу спать сразу же, как только ты отведаешь вина и скажешь мне, сколько дюжин бутылок я должен прислать тебе по возвращении на Саре.

— Приличная вещь, — поднял кубок Дарэк и поднес его к носу. — Запах превосходный. Его изготовляют на виноградниках твоей усадьбы?

— Нет, это подарок от… — Николас замолк, словно во избежание закрытой темы, — от друга.

Принц улыбнулся, однако лицо оставалось напряженным, словно у раненого солдата, который отчаянно пытается скрыть серьезность своего увечья. Он чокнулся краем бокала, и раздался звон олова.

— За здоровье и долгую жизнь короля.

Дарэк еще раз вдохнул аромат вина, поднес сосуд к губам и заметил, что состояние брата резко ухудшилось за последние несколько секунд: он весь взмок и находился на грани обморока. Когда король собрался выпить глоток вина, чтобы Николас пошел спать, как обещал, брат вдруг ахнул и наклонился над столом, смахнув пустые тарелки на пол.

— Нет! Нет, не пей! — выбил он бокал из рук Дарэка, облив вином шелковый камзол короля и дорогой ковер из Круачи. — Боже, прости меня… О мой Бог…

— Николас! Что за дьявол с тобой происходит?

Еще не договорив вопроса, король понял, что с его братом творится нечто ужасное: он упал на колени, дергаясь в судорогах, и сжимал голову руками, неистово крутя ее, словно пытался оторвать. Затем набрал в легкие воздуха и издал крик неземной боли, и в палату ввалились полдюжины стражников в ливреях и поток встревоженных придворных.

— Ваше величество? Вы в порядке?

К королю подбежал Бернс, лейтенант капитана Пара, с мечом наготове.

— Я — да, — ответил Дарэк, уставившись на брата и не веря своим глазам.

Он бредит. Это не просто болезнь… это сумасшествие! Николас лежал на спине с широко раскрытыми глазами, изрекая невнятные потоки вздора, и корчился от боли. Но ведь принц не колдун… а что же еще, как не магия, могло вызвать столь неожиданный приступ безумия?

— Ему было не по себе весь вечер, но я думал, что у него просто температура, — объяснил Дарэк не столько окружающим, сколько самому себе. — Мы собирались отведать хереса, который он привез с острова, но тут Николас выбил кубок у меня из рук, все содержимое опрокинулось…

Король посмотрел на испачканный камзол, и все вино, что он выпил за ужином, вдруг дало ему в голову. Ноги затряслись, стало не хватать свежего воздуха. Пролившаяся жидкость проела маленькие дырки на шелке, тонкие струйки дыма поднимались с выжженной ткани. Он нагнулся проверить ковер и заметил, что там происходит то же самое.

— Кахнил, — догадался Дарэк, бросив взгляд, полный ужаса, на брата. — Боже мой, вино… оно было отравлено.

По палате прошла молния ахов и вскриков.

— Сарский заговор, мой господин? — спросил некто, пробившись на передний план.

— Не уверен, — пробормотал король, до сих пор вне себя от открытия. — Но я видел, как он снимает сургуч и вытаскивает пробку: яд не мог оказаться там заранее. Очевидно, Николас добавил его сам… но почему? И откуда он мог достать кахнил?

— Он сегодня заходил в собор, — прозвучал баритон Люкина, заглушив все остальные предположения, словно глас в день Страшного Суда. Он пробрался сквозь толпу солдат и придворных и опустился на колени рядом с принцем. — Я встретил его в ризнице, где хранится яд.