Рихтер: Хроники Торинода: вор, принц и воин

Он даже не слушал того, о чем они ему шептали, ветер доносил обрывки фраз, но не были ли они самым главным, эти обрывки…

… мы верили…мы верим…мы любили…мы любим…будь…живи… любим…

Соленый свежий ветер уносил корабль и стоящих на палубе людей все дальше и дальше, а светлое пятно перед глазами приближалось, Кларенс смахнул с ресниц последние слезы…и проснулся в отведенной ему залитой утренним солнцем комнате в королевском дворце Торинода.

На сердце было спокойно и ясно. Странный сон остался в памяти горьковатым светлым чувством, похожим (так почему-то подумал Кларенс – лекарь) на запах ландышей прохладным майским вечером.

Ландышевая настойка издавна применялась целителями для излечения сердечных болезней.

Подготовка к коронации уже шла полным ходом, когда Элиа сбежал из дворца потайным выходом, и ушел в порт.

Корабли стояли у причалов, гордо покачиваясь на волнах – от них веяло дальними странами, приключениями, путешествиями, и ему внезапно захотелось оказаться на одном из них и исчезнуть из Неара, и Торинода вообще, просто плыть по морю, ни о чем не думая, быть одним целым с парусами и штурвалом, сражаться с крепким ветром, следить за барашками пены на гребнях волн.

Рука опустилась в карман плаща и наткнулась на свернутый вчетверо лист плотной бумаги.

– А что это?

– Это… Это…песня. Ты не читай ее пока, ладно. Дождись битвы, только не обычного сражения, а настоящей битвы, и перед ней – прочти. Хорошо?

Песня, что при расставании отдал ему Рин. Песня, которую он так и не прочел. Перед сражением с Лэрионом, Элиа даже не вспомнил про нее, а теперь вот нашел.

Интересно, а какая она – настоящая битва? И дождусь ли я ее?

Уже разворачивая листок, краем глаза он отметил, что в гавань входит еще один корабль – небольшой белопарусный клипер с гордым названием, начертанным масляной краской на бортах. Корабль звался "Морской Дракон", и Элиа тотчас вспомнил Остров и Рата.

И у зрячего-то Рина почерк был отвратительный, а уж сейчас и говорить нечего – буквы прыгали по бумаге как диковинные насекомые, но Элиа твердо решил прочесть все от первого слова до последнего.

В спорах о воле, покорно сносившие плети,

Давшие всуе зарок от сумы и тюрьмы,

Знавшие золото – ныне привыкшие к меди,

Кто мы?

Ложью и лестью царившие долгие годы,

Ждущие яда, кинжала, тугой тетивы,

Но с пьедесталов шагнувшие на эшафоты,

Кто вы?

Гимнам внимавший, но веривший лишь в заклинанья,

Вечная хитрость в оправе святой простоты,

Спасший святыни от пламени и поруганья

Кто ты?

Ложь во спасенье и горе идущим по краю,

Жалость к тому, кто захлестнут петлей бытия,

Можешь спросить, но я не отвечу, не знаю,

Кто я?

Кто мы, чей мир всегда непрост?

Кто вы, ослепшие от слез?

Кто вы, сгоревшие любя?

Кто ты, забывший сам себя?

Элиа застыл в немом озарении, выпустив листок из рук и тот полетел, кружась, над причалом, а потом над водой.

Один из вас станет королем, другой будет спасать жизни людей…и лишь третий пойдет своей собственной дорогой.

Он никогда не сможет быть королем, настоящим королем – хотя бы потому что он – не король.

Кто я?

Сын конюшего замка Нарит. Книгочей и фантазер. Странник.

Странник.

Всего лишь странник. Не больше.

Но и не меньше.

Колин потерял Элиа. Нет, он знал, конечно, что юный принц сейчас где-то во дворце – куда бы он делся-то в самый день коронации – но само отсутствие парня настораживало. Он уже успел убедиться в том, что если Элиа что-то взволится, то его не переубедишь, даже и пытаться бесполезно. Младший сын Эвана был таким упрямцем, что его отцу наверняка и не снилось.

И вот сейчас, прямо в эту минуту, у Колина родилось отчетливое ощущение, что что-то будет – а уж что , так это совсем другой вопрос. Но это что-то несомненно было связано с Элиа, и всем его противоречивым характером.

Пока Ольга и Кларенса наряжали в парадные костюмы (Кларенс придирчиво осмотрел украшенный изумрудами эфес кинжала, сказал "ну, на худой конец сойдет и это", чем вызвал ухмылку со стороны странно молчаливого с самого утра Ольга), предчувствие какого-то поворота не покидало старого оружейника.

Ольг и Кларенс ничего не почувствовали. Лекарь прикидывал как будет выглядеть на самой церемонии, а тан…его словно и не было здесь.