Рихтер: Хроники Торинода: вор, принц и воин

– Привет,- сказал он громко. Заметил летающие по воздуху перья и ухмыльнулся, – Все живы?

Элиа убрал белое перышко, севшее ему на нос, пожал плечами:

– Пока – да. Но это ненадолго, – свирепо предупредил он сестру.

– Ой боюсь,- сказала Лин,- Та-а-ак страшно…

– Я тебя предупредил… – начал Элиа. Лин убежала на кухню. Оттуда донеслась жалоба:

– Мам, а Элиа дерется!

Но мама на подначку не пошла. Не прошло и недели как сын спас детей на реке, совершил смелый поступок, а теперь пусть чудит себе на здоровье.

Рин уселся на кровать рядом с Элиа. Послушал, улыбнувшись, как ябедничает Лин, спросил:

– Ну, как дела, Аника-воин?

– Жить буду. Тебе от моей мамы не сильно попало?

– Тоже переживу. Ты же не виноват, что в бреду все рассказал. И как только тебя угораздило…

– Сам не знаю,- Элиа пожал плечами. Причина странной болезни так и осталась ненайденной. Мама полагала, что у него поднялся жар от перенапряжения, а отец, если что и подозревал, то держал свои размышления при себе. Для самого Элиа это тоже осталось загадкой. Он вообще помнил события того дня как-то расплывчато. Он пытался вспомнить как смог сходу запрыгнуть на высоченного Дона, а потом еще и удержаться на нем без седла и сбруи, и слезть, не сломав себе шею, но в памяти осталось лишь ощущение полета, необыкновенной легкости, и свист ветра в ушах,- А знаешь почему родители всегда запрещали и мне, и близнецам подходить к лошадям?

– Не знаю,- честно признался Рин,- и почему?

Элиа мгновенно представил себе вчерашний разговор с родителями, когда те наконец рассказали ему об этом. И снова, как и вчера, принялся мысленно возражать им.

– У меня был старший брат…- сказал он негромко,- Он умер еще до моего рождения. Упал с лошади.

– А-аа,- протянул Рин,- Понятно.

– Мама сказала, что я очень похож на него внешне. И еще, его звали Элиа, как и меня. Он здорово обращался с лошадьми, мог поладить с любым конем. Никто не ожидал, что все так случится. А потом родился я, и меня назвали в его честь.

– Ну и что тебе не нравится? – спросил Рин, больше наблюдавший за лицом Элиа, чем следивший за его рассказом. Карие глаза Элиа стали какими-то непривычно злыми. У Элиа была бесившая всех привычка все делать наперекор, но сейчас она была не при чем. Злился он по другой, более важной причине.

– Мне не нравится?- переспросил Элиа,- Мне не просто не нравится… Я даже как и сказать-то не знаю! Они меня воспринимают как его, понимаешь. Я для них лишь его тень. А я – тоже человек! У меня свои привычки, увлечения, свой характер, наконец. Но меня нет.

– Не говори так,- сказал Рин,- Ты есть! Есть чокнутый сумасбродный парень – мой друг. Ты сумасшедший отчаянный идиот, но ты есть. И кому какая разница, на кого ты похож, и чье имя ты носишь. Мне все равно. Нику и Дэни, по-моему, тоже. А с Лин вы будете ссориться, даже если ее назвать принцессой Элман, а тебя Таниэлем Храбрым.

Элиа рассмеялся:

– Если уж я чокнутый, то кто тогда ты?

А спустя день произошло то, чего так опасались все жители Нарита. Дозорные, выставленные таном Ольгом, заметили большой отряд хорошо вооруженных разбойников. За первым отрядом с востока, последовал второй – с запада и третий – с севера. Они окружили замок и начали выжидать удобный момент для нападения. Не было никого лишь с юга: южнее замка Нарит раскинулась непроходимая топь. Разбойники решили, что через болото никто уйти не сможет. Вообще-то, никто и не мог. Болота не любили, но и не боялись: в старые времена, когда трясина окружала крепость со всех сторон, здесь удобно было скрываться от врагов, не знающих тайных троп.

День выдался дождливый, промозглый. Все куда-то разошлись, а Элиа, которому пока запрещали выходить из дома, сидел на кухне читал очередную отцовскую книгу. Он поставил на стол перед собой кружку молока и маминого печенья и наслаждался долгожданной тишиной. Вдруг невдалеке громыхнуло. Элиа оторвался от книжки, прислушался:

– Что за черт?- но больше необычных звуков не было. Громом это быть не могло – при таком-то сереньком дождичке. А других объяснений на ум не приходило. Он посмотрел в окно…и понял. Это пытались разрушить стены замка из больших механизмов: камень клали в ковш, тянули его веревками на себя, потом резко отпускали. И стены рушились под увеличенной силой этих машин!

Элиа торопливо накинул на себя теплую куртку и уже собрался выходить из дома, когда дверь с треском распахнулась. На пороге стоял Дэни: взъерошенный, грязный и бледный как смерть.