Игорь Чужин - Странник. Книга первая.

— Раскатал губы козел, — угрюмо подумал я. — Кто ты такой, чтобы хватать своими грязными лапами такую красоту и нежность. Ангелы более греховны, чем она. Все решено, везу ее к отцу и ходу оттуда, подальше от соблазна. Если я чего сотворю с ней по глупости, то дорога только одна, вешаться, — перспектива, вечно ходить виноватой сволочью меня не прельщала. — Мне чего-нибудь попроще, а не из Эрмитажа.

— Ингар ты почему опять загрустил, жену вспомнил? — вывел меня из задумчивости сочувственный голос гвельфийки.

— Какая же ты блондинка Викана, — сказал я, поднявшись на ноги. — Всем спать, я на вышку дежурить. Следующий Рис, затем Колин.

Я сидел на краю вышки, свесив ноги вниз, и сканировал пространство вокруг стоянки. Потрясающей красоты энергетический мир Геона завораживал и одновременно подавлял. Душа рвалась вверх, и я поднялся над своим телом, устремившись к потокам энергии покрывавшим паутиной небо над головой. Моя душа поднималась все выше и выше, стоянка внизу превратилась в маленький кружок с яркой точкой посередине, от которой ко мне тянулась тонкая нить.

— Это мое тело, — понял я.

Раньше я не уходил так далеко от своей телесной оболочки, только первые эксперименты с «Силой» в бараке постоялого двора, напоминали мне о нынешнем полете. Тогда я тоже выходил из своего тела и летал по окрестностям, но мне было очень страшно. Сейчас страх не сковывал меня, и я поднимался все выше и выше. Моя душа достигла, казавшегося ранее недостижимым, потока «Силу» и я окунулся в него. Внутри меня вспыхнул ослепительный свет и моя душевная оболочка засветилась. Купание в потоке энергии приносило мне необъяснимое наслаждение, потоки энергии во мне стали физически осязаемыми. Я чувствовал каждую струйку «Силу» текущую во мне. Постепенно энергетическая оболочка начала тяжелеть, и меня повлекло вниз. Наконец дух объединился с телом, и на сердце стало легко и спокойно. Я встал на ноги и оперся на поручни площадки. Мой внутренний взгляд обрел высокую четкость. Теперь я мог вычленять ауры живых существ почти на горизонте и определять, кому они принадлежат, белке или птенцу. Постепенно моя аура стала терять свой увеличившийся размер и вернулась почти к обычному своему объему, только стала несколько плотнее. Внутренний взгляд утратил ощущение объем и стал почти обычным, но все-таки более острым и избирательным.

От анализа своего нового состояния меня отвлекло пыхтение Виканы забирающейся по лестнице.

— Ты зачем сюда забралась? Иди спать, завтра снова в дорогу и та должна хорошо выспаться.

— Я не уйду, пока ты меня не простишь!

— За что я тебя должен простить? — удивленно спросил я.

— Я задавала недостойные вопросы о твоей жене, чем оскорбила тебя.

— С чего ты решила, что я оскорбился? Все о чем мы с тобой говорили, осталось так далеко в другом мире, что я не знаю, был ли тот мир или он просто приснился. Во мне нет ни капли обиды или возмущения от твоих вопросов.

— Но ведь ты сказал, что я блондинка и ушел обиженный?

— Милая девочка, блондинка это цвет твоих великолепных волос и только. Другой смысл этого слова остался в другом мире, до которого никогда не дойти. Обиделся я на себя, потому, что невольно стал морочить тебе голову, а я отвечаю за тебя перед своей совестью и душой. Это самые строгие судьи для человека. Людской суд может простить и оправдать, а внутренний суд всегда беспощаден и неподкупен. Внутренний суд знает все, и его не обманешь. Не дай Бог тебе Викана судить саму себя. А теперь иди спать.

— Можно я посижу с тобой хотя бы немного.

— Нет, иди спать — отрезал я и Викана засопев, стала спускаться вниз.

После купания в потоке силы, энергии во мне было не меряно, и я решил не будить смену, пусть друзья выспятся. Рассвет застал меня на вышке. Величественное светило поднималось над горизонтом и будило мир, наполняя его щебетом птиц и криками животных. Раньше всех проснулся «Первый» и, увидев меня на вышке, подошел доложиться. Я спустился вниз и обнял шака за плечи, прижав к груди и ласково потрепав по голове, отпустил заниматься делами каравана.

— Вот еще чистая душа, как у Виканы. У шака нет будущего, нет семьи, детей и родителей. Судьба шака беспросветный труд на хозяина до самой смерти у него даже нет надежды на счастье. Несмотря на это он готов, не задумываясь отдать за меня и так короткую жизнь. Среди шаков не бывает стариков, хозяева убивают раба ставшего бесполезным, поэтому среди них нет даже сорокалетних.